Как часто в последнее время приходится вспоминать эти строки Высоцкого из стихотворения “Памяти Василия Шукшина”… Уходят друзья, коллеги, родные люди. Сегодня сорок дней, как нет с нами Олега Охнянского. Он не планировал так рано встретиться с Создателем – у него и на земле было много дел.

Несколько лет назад он покинул Норильск и вернулся в свой родной Ростов-на-Дону, намечая жизненный план не на один десяток лет. Классный журналист, Охнянский под любым солнцем без проблем нашел бы свое место. Его профпригодность в Норильске была вне конкуренции. Пожалуй, нет нынче в журналистской тусовке такого Мастера, каким был Олег. Работал легко, играючи, без видимой напруги. Любая тема, к которой он прикасался, начинала играть на страницах “Заполярной правды”, “Заполярного вестника” неведомыми красками и неожиданными нюансами. Его любили профсоюзники: никто лучше него не мог рассказать о радетелях за рабочее счастье. Его обожали и спортсмены, и простые любители спорта: материалы Олега создавали яркую иллюзию сопричастности читателя к спортивным событиям, происходившим порой на другом краю земли. Да в любой теме он был как рыба в воде: талант не пропьешь, он и в Африке талант. Охнянский был любознателен и независим. Наверное, в силу своей независимости он так и не стал корпоративным человеком, поэтому порой ему были обеспечены разносы и выговоры – за непокорность, за способность отстаивать собственное мнение, за невозможность для него изменить свою точку зрения на “правильную”. Олег был весьма неординарным. Высокий, красивый человек с мощной спортивной фигурой, благородно поседевший в молодом возрасте. О нем можно было с чистой совестью воскликнуть, памятуя дедушку Ленина: “Какая глыба! Какой матерый человечище!” Как нередкий русский талант, он был подвержен и вечной русской болезни. Я точно знаю, как у него болела душа от несовершенства мира, от несопряжения реальности с идеалами. Поэтому он часто уходил в собственный иллюзорный мир – чтобы не видеть несовершенства окружающего. Однако ж и выныривал из собственных иллюзий легко, и впрягался в работу так, как, пожалуй, никто и не умел, за исключением, может быть, одной из его коллег по редакции “Заполярного вестника”. Он нежно любил жену. Они были вместе долгие годы. К сожалению, Нина ушла из жизни раньше него. Олег тосковал, хотя старался этого не показывать: был уверен, что сильный мужик не имеет права на слабость. Неправ он был, да некому сейчас это сказать... Может быть, тоска и стала причиной его столь раннего ухода. Олег обожал собак. Они были у него всегда. Своего старого пса он бережно вывез из Норильска на материк, и жили они поживали в этом южном городе, который к северянам, как ни прискорбно, наверное, не очень приветлив: с жарой за сорок летом, сухими сильными ветрами зимой и совершенно иным жизненным укладом. Впрочем, это был его выбор. Что будет с Олежкиной собакой?.. Помню, как защемило сердце, когда пришла эсэмэска от коллеги: “Сегодня не стало Олега Охнянского”. И только по прошествии времени сознаешь, что его и вправду НЕ СТАЛО. И не будет. Но коллеги, благодарные читатели и почитатели его таланта уверены: не забудут его долго-долго. Потому что Охнянский – не фамилия. Это Имя.