Понедельник,
24 июня 2019 года
№6 (4675)
Заполярный Вестник
Гуд кёрлинг! Далее
Бесконечная красота Поморья Далее
С мечом в руках Далее
В четвертом поколении Далее
Лента новостей
15:00 Любители косплея провели фестиваль GeekOn в Норильске
14:10 Региональный оператор не может вывезти мусор из поселков Таймыра
14:05 На предприятиях Заполярного филиала «Норникеля» зажигают елки
13:25 В Публичной библиотеке начали монтировать выставку «Книга Севера»
13:05 В 2020 году на Таймыре планируется рост налоговых и неналоговых доходов
Все новости
Донт андэстенд, блин!
Из дальних странствий возвратясь
14 января 2011 года, 13:09
Текст: Валерий ЛЫЛИН
“Донт андэстенд” (“Я не понимаю”) – одно из немногих выражений, которые я прихватил с собой в Америку. Оно пресекает дальнейшие вопросы. А это то, что мне надо, – я не знаю английского.
Где-то в глубине души теплилась надежда, что мне поможет знание французского. Все-таки рядом граница с Канадой, а там французский – второй официально государственный. Но я просчитался! Простые американцы не интересуются не только чужими языками, но и вообще всем происходящим за пределами их небольшого жизненного пространства.
Три чуда в аэропорту Нью-Йорка
Беспосадочный перелет Москва – Нью-Йорк занимает чуть более 10 часов. Первые пять проходят терпимо. А вот оставшиеся часы переживаешь весьма неуютно – затекшие мышцы, усталость, однообразный пейзаж в иллюминаторе. Поэтому, подлетая к аэропорту, с нетерпением считаешь каждый круг, перебирая в памяти все непечатные выражения. Сколько таких кругов надо нарезать, прежде чем диспетчер даст добро на посадку, никто не знает. Это зависит от многих причин – у кого-то топливо на исходе, у кого-то террорист на борту… Нас посадили после четвертого круга.
Нью-йоркский аэропорт поразил обилием чернокожих служащих. То бишь афроамериканцев. Так их здесь зовут. Со времен колонизации они хорошо освоились, чувствуют себя как дома, и не приведи вам господи перечить кому-то из них. Правда, мне это и не грозило – донт андэстенд.
Ситуация усугублялась тем, что через три часа мне надлежало перелететь в Бостон, а до этого умудриться найти и забрать забронированный для меня билет, а для этого – пройти необходимые процедуры и перебраться из одного терминала в другой. И все это без знания местного языка!
Вытряхнув из карманов бумажки-заготовки с ответами на вопросы, которые мне могли задать на паспортном и таможенном контроле, я довольно быстро прошел все формальности и оказался на свободе. Которая, как учил В.И.Ленин, “есть объективная реальность, данная нам в ощущениях”. А ощущения были тревожные – куда дальше? И тут случилось первое чудо! За спиной я услышал на ломаном русском: “Вам нужна помощь?” Обращались ко мне. Как мужчина распознал во мне русского, ума не приложу. Ведь я не произнес ни слова. Видимо, принадлежность к России теплится у нас во взгляде.
Как переехать в другой терминал, мне терпеливо объясняли по телефону: автобусы, мини-электрички. Вышел – сел – поехал… Ага, щас! Сообразишь тут, в этом муравейнике!
– Мне нужно переехать в третий терминал.
– Пойдемте, покажу.
Мы вышли из здания, и, проследив за его указательным пальцем, я увидел большие буквы Terminal 3. Метров 300 от меня.
Опущу массу подробностей, как я пересекал две дороги, где пешеходы ходят на красный свет, а не так, как привыкли у нас. Главное –  держись народа. Он всегда лучше знает, где, что и как.
Оказаться у окошка для бронирования билетов – это было вторым чудом. Я показывал служащим аэропорта очередную бумажку, и они гостеприимно передавали меня “из рук в руки”. Пока не подвели к нужному окну, за которым вежливая афроамериканка отыскала мою фамилию в компьютере и с улыбкой выдала посадочный талон.
Возникшее следом недоразумение мы разрешили с помощью жестов. Было это так. Когда мой багаж скрылся во чреве багажного накопителя, я решил, что одну сумку мне все-таки надо иметь под рукой.
Я – шлепок ладонью по лбу, указательный палец в сторону конвейера, жест ладошкой назад.
Она – руки широко в стороны, потом кулаки в бока, взгляд строгий на меня: “дебил”.
Я – руки широко в стороны, потом молитвенно сведенные ладошки у подбородка и ответный взгляд: “да, дебил, но очень надо!”.
Видимо, в моем взгляде было столько мольбы, что служащая рассмеялась и вернула конвейер с моими вещами. Мы расстались почти с любовью.
Третье чудо случилось уже в накопителе. Мой рейс задерживался часа на четыре. Причину, видимо, объясняли, но я об этом не имел ни малейшего представления. Время от времени подходя к световому табло, я удостоверялся, что меня по-прежнему никуда не приглашают, и возвращался в свое кресло. В один из таких подходов со мной внезапно заговорил мужчина. Он тыкал в мой посадочный талон и далее – в перечень с номерами рейсов на табло. Я доброжелательно кивал и молчал. Когда до него наконец дошло и он спросил: “Вау, донт андэстенд?”, я с облегчением закивал и выдохнул чисто по-русски: “Не-а, совсем-совсем”. Тогда он взял меня за локоть, подвел к другому табло, метрах в пятидесяти, и ткнул в номер моего рейса. Словом, рейс не только задержали, но и перенесли посадку к другому выходу. Так что у меня были все шансы не долететь до Бостона. Слава богу, обошлось.
В аэропорту Бостона меня встречали. Тут кончались мои языковые мытарства, поскольку рядом был переводчик.
 
Типичная американская семья
Путь от Бостона до маленького городка Лиемастер на машине занял около часа. Меня подвезли к большому трехэтажному коттеджу, при виде которого я невольно подумал: “Живут же люди!” Мне отвели апартаменты на цокольном этаже. Уютная спальня, отдельный душ с туалетом, бар. Лепота!
Утро я начал с разведки. Всего насчитал шесть комнат, не считая просторной кухни. Особенности обстановки описывать излишне: мы все смотрим американские фильмы, поэтому представление имеем. Каждая спальня (а их было три) имела свою душевую и отдельный санузел. Три выхода из дома в разные стороны. Летняя кухня-терраса. Аккуратный газончик у дома, гараж на два авто, приусадебная граница – кустарник высотой до пояса. Городок состоит сплошь из таких вот коттеджей. Ухоженных с любовью.
Мои хозяева –  муж с женой и их приемный сын. Она – бывшая россиянка, Ольга. Он –  коренной американец, Деннис. Имя сынишки –  Никита. Его взяли из Тверского детского дома.  За два года, что успел прожить в Америке, он успешно разучился говорить по-русски и шпарит по-английски так, словно родился и вырос именно там. У мальчишки сложная судьба. Его жестоко избивали родные папа с мамой. На предплечье –  пятно от страшного ожога. За какую-то провинность родители окатили его крутым кипятком. Думаю, эти жуткие воспоминания он и поспешил выбросить из памяти вместе с родным языком.
Ольга работает в Бостоне. Характера ее работы я толком не понял. Какой-то миллионер основал фирму по продвижению товаров. Не то японских, не то еще каких-то. Они их пропагандируют всеми доступными средствами – пиарят, создают фильмы, заказывают брошюры и книги, ездят по всему миру с лекциями.
Деннис – программист. Последний кризис лишил его работы. Подрабатывает разовыми контрактами.
Все их хозяйство – дом, две машины, всяческая утварь – взяты в кредит и долгосрочную аренду. Аренда рассчитана на 26 лет. По местным законам нельзя брать в счет погашения более 30 процентов от совокупного дохода семьи. А с некоторых пор весь семейный доход – это заработок жены.
Каждую субботу они приезжают в супермаркет и закупают продукты на неделю. В холодильник можно уместить пару человек среднего роста, так что места хватает.
Из живности в доме  – кот, кошка и пес. Кот и кошка стерилизованы. После таких операций животные становятся грузными, ленивыми и малоподвижными. Живут они в отведенной нише на цокольном этаже, за решеткой, из-за которой могут выходить в любой момент, но предпочитают делать это пореже. Дело в том, что иногда туда спускается большой черный пес породы ризеншнауцер и с лаем “Кто не спрятался – я не виноват!” начинает гонять их по всему помещению, любовно покусывая и играючи попинывая.
Держать собаку в Америке – дело хлопотное. Ей трудно объяснить, что нельзя ходить на территорию соседей и гадить где попало, даже если очень хочется. Поэтому по границе придворовой территории проложен электрический кабель, а на шею пса, когда он выходит во двор, надевается ошейник с датчиком. Как только пес пересекает электрокабель, в шею бьет легкий электрический разряд. Неприятно, конечно. Но доходчиво. Пес давно усвоил, куда не следует соваться, и соблюдает границы, даже если кто-то забыл надеть ошейник.
Пару раз в неделю его вывозят на прогулку к ближайшему озеру. По периметру водоема тянется прогулочная тропинка. Пес бегает и делает все, что ему заблагорассудится, а хозяин следует за ним с совочком и пакетом, собирая какашки. После прогулки наполненный мешочек выбрасывают в специальный контейнер, установленный рядом с автостоянкой.
Будние дни американцев довольно однообразны. Возвращаясь с работы, они всей семьей ужинают за большим столом на террасе. Меню обсуждается предыдущим вечером. Мои хозяева традиционно выпивали за ужином по бокалу вина или граммов по 300 пива. Так сказать, расслаблялись после трудового дня. И больше – ни-ни!
Уборку в доме два раза в неделю делают приглашаемые для этого сотрудницы фирмы, специализирующейся на уборке домов и территорий. По меркам средних американцев это не очень дорого. Пыль в комнатах постоянно убирает пылесос-робот. Ползает по полу этакий кругляш диаметром 30 сантиметров и втягивает в себя все, что собирается на коврах и полу. Умеет самостоятельно выбираться из тупиков и углов. Ценная штуковина!
Жизнь и быт семьи перманентно планируется. Они наперед знают, когда смогут позволить себе купить телевизор, холодильник, обновить машину или сменить жилье. Скукота, одним словом. Не по-нашему. Понятия “на авось” в Америке нет. Они – рационалисты до тошноты.
 
Кусочек Родины
В один из выходных дней Ольга повезла нас с Никитой на экскурсию в Бостон. Это сравнительно небольшой университетский городок, по улицам которого совершают пробежки многочисленные студенты. Американцы помешаны на здоровом образе жизни. Думаю, потому, что болеть там просто разорительно. Если заболел и не имеешь страховки, проще лечь и умереть. Иного не дано.
После экскурсионных прогулок на катере и автобусе Ольга предложила показать “кусочек России”. Этим кусочком оказался небольшой магазин. Все надписи на товарах сделаны на русском и английском языках. Но главная достопримечательность – это продавцы. Они просто вышколены на советский манер! Взгляд ленивый и отсутствующий. Смотрят на тебя надменно. Словно ты им задолжал кругленькую сумму. Делают все нарочито медленно и с неохотой. Движения неторопливые, на вопросы отвечают нехотя. Короче, все очень узнаваемо. Для них это экзотика, для нас – привычная повседневность.
– Обрати внимание на наши дороги, – говорила мне Ольга на обратном пути. – Ни колдобинки, ни трещинки. Мы видим, куда уходят наши налоги.
Да, они видят. А мы – нет. Тут у них бесспорное преимущество.
Однажды у Ольги лопнуло колесо. Машину отнесло к разделительной полосе. Словно из ниоткуда появилась полицейская машина. Она перегородила дорогу, пока Ольга тихонько съезжала на обочину. После этого полицейский сам по рации вызвал ремонтную службу, проследил, как меняли колесо, и лишь убедившись, что все в порядке и женщина может без проблем продолжать путь, вновь испарился куда-то, как фантом.
Еще одна история связана с авто Денниса. Случилось ДТП (увы, и у них бывает). Оба автовладельца, улыбнувшись друг другу, позвонили по мобильникам в свои страховые компании. Через 20 минут к месту аварии подъехали две машины, сидевшие в них сотрудники уступили свои авто двум пострадавшим, которые поехали по своим делам, а сами представители компаний остались у столкнувшихся машин обсуждать порядок дальнейших действий. Через 3–4 дня машину Денниса пригнали прямо домой. В полном порядке. От него потребовалось лишь одно – расписаться  в какой-то бумажке. Все эти дни он пользовался машиной страховой компании, как своей собственной. Фантастика!
 
Любить по-американски
– Почему все тутошние женщины одеты как попало? – не выдержал я однажды и задал этот вопрос Ольге. – Джинсы, свитерок или майка на выпуск – и все.
– А что ты хотел увидеть?
– Не вижу осанки, стройных ног, тонких талий, какими пичкает нас Голливуд…
Ольга посмотрела на меня снисходительно. И долго объясняла, что Голливуд и прочая Америка – две большие разницы. Американкам не надо демонстрировать длину и стройность ног. Они давно отошли от этого. Им важна духовная близость. А то, что скрыто под одеждой, не самое определяющее. Они в своей Америке с этим уже сроднились.
Какой-то другой мир. Чужой и малопонятный.
 
Кризис
В один из дней я встретился с давней знакомой. Она родом из Красноярска. Вышла замуж за американца и уже много лет живет в Штатах.
– Как переживаете последствия мирового кризиса? – поинтересовался я.
– А мы с мужем его не ощутили. Мы ведь работаем в сфере образования. А кризис ударил в основном по банковской сфере.
Именно в тот момент я поймал себя на мысли, что открываю очередную российскую особенность. У нас если кризис – то для всех. Большая удача “закосить” под него! Кризис в России –  это цепная реакция. Пусть хоть кто-нибудь, за исключением бомжей, заявит, что он не испытывает кризис на себе. Его сочтут сумасшедшим. Ведь кризис – это повод взвинтить цены, подоить госказну, сократить неугодную часть персонала, затянуть потуже ремни на чужих поясах… Кризис для многих в России – это благо, халява, рычаг для “набивания мошны на черный день”. Как бы непатриотично это не звучало – в этом сермяжная правда нашей действительности.
 
Я прощался с Америкой без сожаления. Все-таки  я русский до мозга костей. Мне претит необходимость все планировать до мелочей. Я хочу любоваться женщиной, а не только постигать ее душу. Я привык костерить родную бесхозяйственность, но без нее мне неуютно. Нам все время надо что-то преодолевать, иначе закиснем. Размеренная сытая жизнь – не про нас.
Гуд бай, Америка. Я тебя донт андэстенд, блин!
Американские семьи живут просторно
Туристу здесь раздолье
Хлопотно, зато весело
Америка – другой мир, но весьма любопытный
0

Читайте также в этом номере:

Рождество фотографии (Денис КОЖЕВНИКОВ)
Улет со скидкой (Ольга ЛИТВИНЕНКО)
Горсправка
Поиск
Таймырский телеграф
Норильск