В канун Нового года «Заполярный вестник» засел за учебу. Журналисты-«вестниковцы» повышали свое профессиональное мастерство. Учились не абы у кого: поделиться опытом «Вестник» пригласил к себе сотрудников издательского дома «Коммерсантъ» – одного из лидеров российских печатных СМИ. Сегодня технический директор фотослужбы «Коммерсанта» Анатолий СЕРГЕЕВ уже не лектор, а гость «Заполярного вестника».

– Анатолий, последние восемь лет вы технический директор фотослужбы издательского дома «Коммерсантъ» – администратор, а не творческий работник. Но начинали свою карьеру фотокорреспондентом… – Позволю себе не согласиться. В моей работе творческая составляющая ничуть не уменьшилась, просто приобрела дополнительную специфику. В «Коммерсанте» я более семнадцати лет, с начала выпуска ежедневной газеты. И десять лет проработал здесь фоторепортером. У меня был достаточный опыт журналистской работы и до «Коммерсанта», но что такое настоящая работа, я узнал именно здесь. Жесткий режим, четыре-пять съемок в день, приходишь с заданий глубоким вечером и падаешь. На моей памяти через «Коммерсантъ» прошло большое количество фотокорреспондентов, успешно работающих сейчас в других крупных изданиях и агентствах, даже зарубежных. Эта газета – своеобразная кузница кадров отечественной фотожурналистики.   Идет процесс! – Чем вы занимаетесь сегодня? – В нашей фотослужбе работает целая армия бильдредакторов, их помощников, архивариусов и других офисных работников, которые пользуются только обычными компьютерами, принтерами, телефонами и факсами (кроме, пожалуй, нашего отдела приема и обработки фотоизображений, оснащенного специализированным оборудованием). Сейчас в фотослужбе ИД «Коммерсантъ» работают 12 штатных фотокорреспондентов и несколько нештатных, сотрудничающих на постоянной основе по договору. Успех работы всей фотослужбы во многом (а иногда и в полной мере) зависит от того, насколько качественной и исправной техникой они обеспечены. Необходимо постоянно следить за состоянием общего «дежурного» оборудования, не закрепленного за конкретным фотокорреспондентом. Это несколько очень дорогостоящих светосильных «спортивных» супертелеобъективов, оптика для специальных видов съемки и комплекты мощного осветительного оборудования для съемок на выезде. Кроме запасных фотокамер, объективов, вспышек, аккумуляторов и массы других причиндалов у меня всегда готовы к выдаче несколько тщательно подобранных  комплектов, каждый из которых включает в себя мощный, но малогабаритный ноутбук с несколькими видами средств передачи данных ( модемы с sim- и ruim-картами от всех основных интернет-провайдеров)  для  возможности оперативно и гарантированно переслать в редакцию нужные  кадры с позднего вечернего события в Москве или из командировки, находясь в любом месте в России и за рубежом, до сдачи текущего номера газеты. В последнее время все чаще возникает необходимость в использовании современного портативного спутникового оборудования, поскольку ребятам иногда приходится передавать фотоизображения из мест, где даже сотовой связи нет, не говоря уже о доступных беспроводных сетях или стационарном Интернете. И хотя у меня гуманитарное образование – журфак Московского университета, так сложилось, что в последние годы веду техническое руководство. – А когда взяли фотокамеру в руки впервые? – После сержантской «учебки» я служил в подмосковном Подольске начальником поста регулирования движения дорожно-комендантской службы, но форму военного регулировщика надевал за всю службу раза два-три, как и все мои подчиненные (нас называли «шлангами»). При отборе в это подразделение виртуозное владение полосатым жезлом не имело принципиального значения. Гораздо больше ценилось обладание каллиграфическим почерком и хорошими вокальными данными, владение кистью, плакатным пером, фотоаппаратом, паяльником, а также электрогитарой, бас-гитарой и барабанной установкой. Мне безумно нравилось, что наш фотограф может запереться в темной комнате для проявки пленок и печати фотографий и его никто не смеет беспокоить: идет процесс, к которому все непосвященные относятся с почтительным благоговением! Это был просто убийственный довод в пользу занятий фотографией. По его совету в одном из увольнений я купил за пятнадцать рублей фотоаппарат «Смена-8м». Великолепный фотоаппарат, надо сказать, при умении им пользоваться. Приобретя нужные навыки, после «дембеля» нашего фотографа-регулировщика я стал полноправным хозяином фотолаборатории и казенного зеркального фотоаппарата «Зенит-Е», правда, всего на последние полгода службы.   Шестьдесят банджо – За недолгий срок, что вам оставался до «дембеля», вы поняли, что фотожурналистика – это ваше призвание? – Не совсем так. До службы в армии я уже успел поучиться в двух учебных заведениях по году – в театральном училище и институте иностранных языков в городе Горьком, где в то время служил отец. Языковые способности, видимо, у меня были. Сейчас английским я владею достаточно свободно, могу говорить практически на любые темы. На французском только читаю. Мечтаю овладеть немецким языком – четким, строгим. В нем все перпендикулярно. В театральном училище играл в инструментальном ансамбле на гитаре. В инязе я играл на контрабасе и пел в студенческом ансамбле, исполнявшем американскую кантри-музыку. Струнные – это больше, чем просто увлечение. Сейчас в моем арсенале, который постоянно обновляется, около 60 разных инструментов. Гитары всех видов и типов, полтора десятка всевозможных мандолин и около десятка разных банджо. В разных странах покупались струнные инструменты, названия которых русскому уху вообще чужды и непонятны. Например, добро, автохарп, циттерн, укулеле, чаранго. Музыка для меня – это, возможно, больше, чем фотография. Это я к тому говорю, что интересы у меня и в те времена были достаточно разносторонние. Наверное, меня привлекала сама Москва. Поступать в МГУ в общем потоке я не стал, а подал документы на рабфак, воспользовавшись правом поступления, данным мне государством. Пройдя собеседование и написав мини-сочинение, был благополучно зачислен. Сразу предоставили и место в университетском общежитии. А журналистика, как мне тогда казалось, дает возможность заниматься всем интересным на свете, а при этом как бы и ничем. – И шел тогда… – 1985 год. Преддверие перестройки. Очень интересные времена. Перед нами, рожденными в «совке», да еще и не в Москве, открывались совершенно невероятные возможности. В МГУ преподавал спецкурс фотограф Владимир Вяткин – звезда АПН восьмидесятых. На первом курсе он набрал группу ребят из четырнадцати человек, которые камеру в руках уже неплохо умели держать. Каждую неделю мы проводили разборы съемок. Вяткин был знаком с шеф-фоторедактором журнала «Тайм» Арнольдом Драпкиным, и они придумали проект по обмену студентами между СССР и Америкой. Сначала американские студенты приехали на две недели к нам, а через год уже мы поехали в США. Каждому «десантнику» в тылу вероятного противника было выдано по 27 долларов на человека, на которые надо было как-то просуществовать около двух недель. Советские студенты разместились на квартирах у коллег принимающей стороны, но на своей  территории кавказским гостеприимством американцы в большинстве своем, как выяснилось, не отличаются. Как говорится, дружба дружбой, а мани – врозь.   Папахи на Брайтоне – И как вам удалось просуществовать в Америке? – Нормально, без шика, конечно. Благодаря смекалке, предприимчивости и советам опытных товарищей. Полковничью папаху можно было раздобыть в Советском Союзе за 100 рублей. В Нью-Йорке на Брайтон-Бич она стоила уже 250 долларов. Хорошим бизнес-проектом была также продажа в Америке фотоаппарата «Горизонт», который стоил у нас также 100–150 рублей, а там 300 долларов. Еще через год мы поехали в Западную Германию, в Дортмундскую школу фотографии. Там дают великолепное углубленное фотообразование. Кстати, все студенты там хорошо говорят по-английски. И отношение немцев к учебе совсем не такое, как у американцев. Немцы во всем пытаются дойти до сути, в отличие от американцев, которые поверхностны, и больше всего любили пить с нами водку. Поездка в Дортмунд в профессиональном плане очень многое мне дала. В плане гостеприимства немцы оказались гораздо щедрее американцев – всегда полностью брали на себя расходы за поглощаемые нищими советскими студентами пиво, сытные сосиски и вкусный яблочный штрудель, – так что все добытое там непосильным трудом было успешно привезено домой. – А как продвигалось обучение на родине? – Нормально. Студенческую практику проходил в газете «Московский комсомолец». Были небольшие успехи, появились творческие амбиции. Для студента публикации в серьезном издании – это хороший стимул.   Цинизм – Какие качества нужны фоторепортеру? – Фотокорреспондент – это не работа, а образ жизни. Необходимо постоянно находиться в «боевой готовности» – в физическом, моральном и техническом смысле, ведь важные события могут происходить в любой день в любое время суток. Для того чтобы работать штатным фотографом в таком издании, как «Коммерсантъ», или агентстве, мало иметь особое видение и владеть съемочной техникой на подсознательном уровне. Нужно обладать железными нервами, терпением и способностью к предельной концентрации в течение длительного времени, воловьим здоровьем, почти запредельной работоспособностью, бесстрашием и коммуникабельностью. Фотокорреспондент должен умело противостоять неприязненному, а порой и откровенно воинственному отношению к нему окружающих. Есть еще один важный нюанс. Фотограф почти везде вынужден использовать фотовспышку – мощнейший демаскирующий и сильно раздражающий окружающих фактор. К примеру, дом взорвали, у человека все близкие погибли, а я нагло лезу к нему в душу со своей дурацкой камерой да еще вспышкой луплю прямо в глаза. В эти моменты, каждый щелчок затвора отдается в голове тяжелым ударом молота. Мне нужно показать их горе так, чтобы оно тронуло и других людей, читателей. Да, я сопереживаю им, но профессия требует от меня вытащить их эмоции наружу, а свои переживания и совесть засунуть куда поглубже. Ведь квинтэссенция работы фоторепортера – это съемка сенсационных, почти всегда трагических событий, в немалой мере именно они дают ему хлеб, и именно за наиболее драматичные кадры присуждают премии на международных фотоконкурсах. Надо выстоять в этих обстоятельствах и убедить себя, что кто-то должен этим заниматься.   Высший пилотаж – Вы много снимали на авиационных и аэрокосмических салонах, наверное, объездили весь мир? – Далеко не весь. Никогда не был в Южной Америке и Австралии. И в Антарктиде. Правда, съемки на авиасалонах никак не связаны с моей работой в «Коммерсанте». Это были заказы специализированных авиационных изданий.  Я буквально бредил самолетами, вертолетами и авиационными двигателями много лет. Я готов был летать на чем угодно и куда угодно, сутками не вылезать с взлетных полос, отыскивая удачные ракурсы. Я совершенно не боюсь летать. Не раз приходилось подниматься в небо на спортивных самолетах, когда пилот выполнял фигуры высшего пилотажа. И снимать из вертолета или самолета с открытой дверью. Один раз даже прокатили над Берлином на настоящем «мессершмитте» «Тайфун» 1939 года выпуска. Немцы очень бережно относятся к своей истории и содержат много авиационной техники времен войны в идеальном рабочем состоянии. Но сейчас это увлечение уже в прошлом. Видимо, я насытился полетами и самолетами. Но воспоминания греют до сих пор.   Хочу в Москву – Как вы отбираете людей для работы в «Коммерсанте»? – Фотографы – это достаточно узкий клан. Хороших даже в Москве не более 150–200 человек. Все друг друга знают. Есть даже преемственность поколений, когда профессия передается от отца сыну. Поэтому в каждом солидном издании приблизительно знают, кто чего стоит. Кадрами разбрасываться нельзя! У многих есть обманчивое представление, что у дверей издательского дома «Коммерсантъ» стоит толпа жаждущих быть принятыми на работу. Это не так. Безумно сложно найти человека, соответствующего требованиям на любую из позиций. Но бывают исключительные случаи. Несколько лет назад в Москву из Кургана, из районной газетки, приехал шестидесятилетний дедушка и сказал, что хочет у нас работать фотокорреспондентом. Шеф-редактор покашлял в кулак, пожал плечами, но все же дал задание и попросил выдать ему три катушки пленки – тогда еще на цветной негатив снимали. Задание было сложным – провести фотосъемку нищих в переходах. На следующий день он пришел, сдав полторы отснятых катушки. Сэкономленную пленку тоже сдал. Из пятидесяти отснятых кадров на полосу можно было ставить девять! Это очень высокий результат. На следующий день он уже работал у нас в штате. Работает до сих пор и имеет очень высокий рейтинг. Не пьет, не курит, отличается отменным здоровьем и работоспособностью. Это очень важно для фоторепортера. Принимаем и молодежь. Пару лет у нас работал фотограф, которого взяли в «Коммерсантъ» в восемнадцать лет. И очень неплохо снимал. Но потом его привлекла художественная фотография, и он ушел из фоторепортеров на вольные хлеба.   Нереальная красота – Как вам понравилось в Норильске? – Очень красиво. Кругом темь, полярная ночь, а редкие фонари выхватывают из мглы БелАЗы и экскаваторы – мы по промплощадке ездили. Какие-то огни тускло светятся в горах. Немного нереальные впечатления. Такое мало где увидишь. Увез в Москву три копченые рыбы: омуля, чира и муксуна. Съел с удовольствием, но не понял, где какая. Так что в Норильск, видимо, придется приехать еще раз и обязательно снабдить каждую рыбину бирочкой с инвентарным номером и названием.