Около тысячи километров по выстуженной тундре прошел на вездеходе вместе с опергруппой журналист “Заполярного вестника”, участвовавший в рейде милиции и госохотнадзора по предупреждению на Таймыре браконьерства, изъятию нелегального охотничьего и боевого оружия, выявлению находящихся в розыске лиц и незаконных мигрантов.

Продолжение. Начало в “ЗВ” за 20 декабря   Экспедиция в сборе В Усть-Авам идем тремя “Трэколами”. В тундре зимой на расстояние в несколько сот километров в одиночку не ходят. Нужна страховка помимо спутникового телефона, который у Анатолия Николайчука имеется. Нашу группу сопровождает начальник жилищно-коммунального участка муниципального предприятия “Таймыр” дудинской администрации Виктор Анискович, везущий в пункт назначения двух электриков для проведения профилактических работ и грузы – огромную спутниковую тарелку, тридцать комплектов спецодежды, валенки и рукавицы для работников МП “Таймыр”, другие необходимые в отдаленном поселке мелочи. На третьем “Трэколе” идет Евгений Бибик, начальник одного из промыслово-производственных участков ООО “ПХ “Пясино”, бывшего госпромхоза “Таймырский”. Евгений везет трех пассажиров: молодую долганку с трехлетним ребенком и огромного дога – может быть, на случай встречи с волками? В нашем “Трэколе” достаточно тепло. Помимо штатной печки для обогрева водительского места и ветрового стекла в салоне установлен обогреватель Webasto, работающий на керосине автономно от двигателя. Одной заправки ему хватает на сутки. Водительское сиденье расположено по центру кабины, за ним широкое сиденье, на котором втроем разместились два милицейских майора и журналист. Тесновато, но и мужики, надо сказать, подобрались не худенькие. В глубине салона два лежачих места – шконки, как шутливо называют их тундровики. Одна на обитом теплоизоляционным материалом плоском капоте двигателя, доступ в который открыт из салона – чтобы теплее было обслуживать и ремонтировать в дороге, другая шконка – самодел – упругий матрас на легкой деревянной раме, перекинутый с одного внутреннего бортика “Трэкола” на другой. Рюкзаки и ружья сложены на полу под лежанкой.   Искусство ехать лежа Сравнение зимника с федеральным шоссе, конечно, грубая лесть. Периодически форсируем по тонкому льду небольшие речушки, загребая колесами, натужно карабкаемся на высокие снежные берега, петляем по кочкам среди редколесья. Трясет в дороге – мама не горюй. Ноги особо не вытянешь, поясницу не разогнешь, от двери тянет холодом. С завистью поглядываю на лежачие места, особенно на заднее – мягкое, где вытянувшись в полный рост, возлегает с автоматом старлей Володя. “Наверное, самый блатной, такое место отхватил”, – думаю я. Местами в салоне периодически меняемся. Затекли ноги – полезай на лежак, устал лежать – перебирайся на сидячее место. Забегая вперед, скажу: перебравшись километров через сто тряской дороги на заднюю шконку, полностью переменил отношение к ней. Удержаться там лежа на боку невозможно, от продольной – по ходу движения – тряски моментально сбрасывает на рюкзаки, от тряски поперечной бьет головой о стенку. Есть два приемлемых варианта – лежать на животе или на спине, вжавшись в матрас и ухватившись руками за его края. Но и тогда стокилограммового мужика подбрасывает как шарик на теннисной ракетке. А впереди еще немереные километры пути. Самый оптимальный вариант, к которому пришел километров через триста езды лежа в “Трэколе”, – не сопротивляться. Расслабленное тело постепенно принимает самое устойчивое положение. Часть тебя лежит на рюкзаках, часть – на шконке. Конечно, потряхивает. Но в целом – удобно. Главное, чтобы в бок не впивался какой-либо угловатый предмет.     Сбитая куропатка Погода в тундре очень переменчива. Возле горного ущелья может быть минус тридцать и непроглядная метель, гонимая штормовым ветром. А всего в пяти-шести километрах в низине – полный штиль и минус пятьдесят.   Проезжаем лес, выхватывая фарами голые стволы деревьев. Стайка куропаток перелетает через дорогу. Одна заметалась и села на снег прямо на нашем пути. А когда до нее осталось метров пять, взлетела, рванулась в сторону “Трэкола” и ударилась то ли о лебедку, то ли о “кенгурятник”. – Есть добыча, – констатируют мужики. Вездеход останавливается, и мы идем искать оглушенную птицу. Шарим фонариками под колесами, проходим метров двадцать по своему следу. Нет куропатки. Видимо, оклемалась и улетела. На этот раз ей повезло.   Инспекция в метель   Лес закончился, и мы опять попадаем в метель. Сквозь несущийся как ружейная дробь снег начинаем различать приближающийся свет фар. – Внимание! – голос Николайчука приводит в чувство расслабившихся от тряски и бездействия оперативников. – Будем останавливать и проверять. Тормозим и выскакиваем на зимник. Кто-то из сотрудников машет черно-белой “гаишной” палочкой с подсветкой, Владимир Миронов в милицейской форме с автоматом на груди становится сбоку от “Трэкола” так, чтобы его было хорошо видно в свете фар. Люди в тундре могут повстречаться всякие, нужно сразу показать возможным нарушителям, что преимущество не на их стороне. Подъезжают два снегохода. Дисциплинированно останавливаются. Закутанных с головы до пят охотников в горнолыжных очках – защита от ветра – приглашают пройти в салон “Трэкола” для проверки документов. Я фотографирую – профессиональная обязанность. Ледяной пронизывающий ветер мгновенно обмораживает руки и лицо. А каково тем, кто преодолевает сотню километров в открытом снегоходе? Какая страсть должна двигать людьми, чтобы в такую погоду ночью они оказались в нескольких десятках километров от города на безлюдном зимнике? Название у страсти есть – охота.     Документы на оружие у остановленных нами охотников в порядке, имеются и разрешения на отстрел оленя. Нет только самого оленя. В нартах, которые буксирует один из снегоходов, охотничий скарб, несколько куропаток и заяц, запрещенной добычи нет. Но нарушения все-таки выявлены. Оперативники требуют предъявить карабины для сверки номеров. Одна из винтовок перевозится охотником в чехле, закрепленном на снегоходе. Она не разобрана, а в стволе находится патрон. – Это нарушение правил транспортировки оружия, – поясняет Владимир Миронов. – Огнестрельное оружие должно перевозиться в разобранном виде, а боеприпасы – отдельно от него.   Такое нарушение не относится к серьезным и ничем особенным охотникам не грозит – максимум небольшой штраф. Но протокол об административном нарушении необходимо составить. Не успевают оперативники завершить одно дело, а по зимнику вновь приближается свет фар.   Кулибин на пневмокатах На этот раз это самодельный вездеход с квадратной кабиной, установленной на пневмокаты – огромные, как и  у “Трэколов”, колеса. Отчаянный “Кулибин”, в шапке-ушанке с кожаным верхом, едет на своей самоделке через штормовой ветер в одиночку. И у него выявлено то же самое нарушение – перевозка карабина в боевом виде с патроном в патроннике. Документы на саму винтовку в порядке. Составлять протокол милиционеры залезают к водителю в фанерный салон. В чуде техники тепло, на приборной панели лежит GPS-навигатор. Охотник вышел в тундру подготовленным. Но меня в очередной раз удивляет мужество и страсть подобных людей. Случись заглохнуть мотору – и ледяной шторм выстудит салон часа за полтора. Передвигаться пешком при таком ветре и температуре, на мой взгляд, немыслимо. А если стоять на месте без укрытия, превратишься в ледышку через полчаса.     Охотник не оспаривает нарушения. Что уж там, пишите, раз попался. Делится впечатлениями – где-то на пути видел оленьи следы, где-то – волчьи. Подробно рассказывает о маршруте, которым прошел. Мудрый, понимает: в тундре нельзя раздражаться, даже если попадаешь в такую неприятную ситуацию.     Звезды над горизонтом Мы в пути уже часов шесть. Горы, а с ними и ветер, остались далеко позади. “Трэколы” бегут по снежной целине, мерно покачиваясь. За бортом полное безветрие и крепкий – боковые окна в кабине затянуло плотным льдом – мороз. Мотор вездехода греется, и Семеныч с тревогой посматривает на то и дело загорающуюся лампочку на приборной панели. Останавливаемся. Пассажир с переднего лежака переползает на заднюю шконку, и мы открываем  капот. В кабине тесно, кому-то нужно пойти проветриться, пока будут искать неисправность. Решил выйти я. Спрыгнул с подножки “Трэкола” и… провалился в ночное небо. Вселенная шевелилась над снежной равниной, опускаясь звездами к горизонту на всех тридцати двух румбах. Млечный путь полупрозрачной ленточкой первоклассницы пересекал небо, бледными пятнышками проступали туманности. Голова кругом идет. Ищу созвездие Кассиопеи – знак W – и не нахожу: так много звезд, звездочек и звездной пыли насыпано в небесах. Никогда не видел такого не только в Норильске, где свет фонарей и дымовые шлейфы оставляют тускло гореть только самые крупные светила, но даже в детстве в иных широтах – “тихой украинской ночью”. Небо – полная сфера, как в планетарии, только живая. Живая. Мороз – хорошо за сорок. Топчусь вокруг “Трэкола”. Любуюсь звездами, ожидая, когда Семеныч подшаманит дизель. Возня с мотором – дело интимное. Да и места в салоне не так много, чтобы при камланиях над движком присутствовали лишние. Минут через пятнадцать задубел окончательно. Перед тем как полезть в кабину, обвожу небо взглядом еще раз. Природа в этих местах не нуждается ни в оценке, ни в присутствии человека. Благоговей, если повезло добраться под эти небеса.   Продолжение следует

Оружие у охотников серьезное – карабины с оптикой Какая страсть уводит людей полярной ночью за десятки километров от города?