Как мы и ожидали, публикация “За медью Норильска как за каменной стеной” (“ЗВ” №154 за 20 августа) задела за живое. Причем отклики приходили разные. Одни искренне возмущались тем, как в Пикалево поступали с рабочими. Другие отнеслись ко всему скептически, считая, что герой сгущает краски и такого в нынешней России быть не может. Но нашлись и те, кто с полным основанием подтвердил каждое слово, ибо “посчастливилось” этим людям быть участниками описанных событий.

Где найти выход Напомним в двух словах суть прошлой публикации. Старший мастер (технолог) цеха электролиза меди медного завода Михаил Шиловский вернулся в 1996 году в родной город Пикалево. Без труда устроился на местный комбинат, но даже предположить не мог, что через какое-то время предприятие серьезно залихорадит. В итоге многие семьи оказались практически без средств к существованию и были поставлены на грань выживания. Михаил, глава большого семейства, к его счастью, смог вернуться в Норильск. – Чтобы не быть обремененным обязательствами перед своими работниками, – вспоминает норильчанин, – “Русал” заключал с нами сверхкороткие трудовые договоры, срок которых исчислялся от нескольких недель до нескольких месяцев. Думать о будущем в таких условиях было просто невозможно. “В Пикалево несчастный народ и рад бы выполнять в одиночку работу за троих, да только ни одному, ни троим эту работу не давали. Ужас, что там творилось, –  отвечает скептикам на сайте “ЗВ” наша читательница Татьяна. –  Это автор еще мягко описал действительность, потому как Норильск за спиной все-таки давал ему какое-то чувство надежды – есть куда отступать. У меня там одноклассник живет. Когда началась заварушка, мы им натурально гуманитарную помощь начали готовить, жалко людей очень было и страшно за них. Сразу вспомнился наш комбинат конца 90-х годов, только ведь даже тогда такого беспредела в отношении людей не было. Это же надо – специально заключать с рабочим договор на пару недель, чтобы потом запросто выкинуть, без всяких судов!” От определения “сгущать краски”, можно сказать, передернуло тех, кто в полной мере испытал безвыходность ситуации. Причем касается это и простого пикалевского рабочего, и руководителя. Футеровщик-огнеупорщик Дмитрий Слета уволился с одного из предприятий “Русала” еще в феврале. “Я просто устал так работать, – говорит он сейчас. – Обстановка на заводе складывалась очень нервная, вокруг царила полная неопределенность”. На производстве, рассказывает Дмитрий Слета, почти не осталось людей. Молодежь сюда не шла, потому что не видела для себя никаких перспектив. Настал момент, когда элементарно некому было работать. Пришлось приглашать выйти на смену давно уволившихся пенсионеров. Правда, и заработок им положили практически “невесомый”. Ситуацию с кадрами вспоминает начальник цеха обжига Андрей Черняев: – Потери кадров были просто колоссальными! И это при том, что с начала образования завода, в 1949 году, к этому вопросу всегда относились очень внимательно. Когда началась неразбериха в производстве, люди, естественно, стали уходить – жить как-то надо, а уверенности в будущем никакой. Сейчас по местному телевидению Пикалево крутят приглашение на работу слесарей, аппаратчиков, рабочих других специальностей. Но люди устраиваться не торопятся, потому что работа тяжелая, а заработки совсем небольшие, даже для пенсионеров. Молодых отталкивает не только мизерная зарплата. Работа в промышленности Пикалево сама по себе тяжелая и ответственная. Необходима специальная подготовка, а людей сократили почти на треть, один выполняет работу четверых-пятерых. Такими силами качественно что-то сделать просто невозможно. И замены нет – ПТУ закрыли, собственные кадры готовить перестали. – На производстве в Пикалево тогда было опасно работать, – говорит Андрей Черняев. – Техника  давным-давно устарела. Оборудование высокого давления, например компрессорное, роторное, постоянно ремонтировать нереально. Новый ротор стоит 4,5 млн рублей, а из ремонта – всего 2,7 млн. При этом новый работал бы четыре года без проблем, а отремонтированного хватило всего на два месяца, да и то – хорошо вовремя заметили и остановили.   Лучшие стали убыточными Когда-то пикалевский комбинат считался уникальным: глиноземное, химическое и цементное производства составляли единый безотходный комплекс – отходы одного являлись сырьем для другого. Качество пикалевского цемента было таково, что на нем можно было смело ставить высшую пробу международных стандартов. Этим, кстати, и занимались отдельные дельцы, продавая цемент более низкой категории по цене высшей. Так вот, столь уникальное производство вдруг стало рушиться. Группа “Русал”, купившая глиноземное производство, неожиданно решила, что два остальных являются непрофильными. Три завода оказались под разными хозяевами. Бывший начальник цеха Черняев говорит, что сам по себе глиноземный завод никогда прибыльным и не был, только в комплексе с остальными. Таким образом, один он оказался никому не нужен – убыточный. Договориться о ценах на сырье новым собственникам не удалось. В итоге глиноземное производство, принадлежавшее “Русалу”, было остановлено. За ним намертво встало и все остальное. А дальше пошли массовые сокращения. Те, кто помоложе, покидали Пикалево насовсем. Бывший футеровщик-огнеупорщик Дмитрий Слета нашел себе спокойную работу администратора стройплощадки. Ведет учет рабочего времени, охраняет территорию в ночное время. Так и живет. Его коллега, бывший начальник цеха Андрей Черняев, до весны стоял на бирже труда. Говорит, и квалификация есть, и опыт, и знания, и руки, а возраст со счетов не сбросишь. Если уж после 35 лет называют “бесперспективным”, то что говорить про остальных? А сколько было поломано судеб? Люди уезжали работать  вахтовым методом, в другие города, оставляли семьи, чтобы прокормить их. Сейчас заместитель Черняева работает на одном из лучших заводов в Новороссийске, один из грамотнейших технологов Михаил Шиловский работает в Норильске, его брат, начальник цеха обжига, теперь в Москве начальник отдела Российской инжиниринговой компании. И так вплоть до рабочих – уходили  туда, где есть работа, зарплата, стабильность, спокойствие и уверенность в завтрашнем дне.