Мода на все японское давно уже воцарилась в массовой российской культуре и не спешит уходить. Пережив первую волну этого увлечения, россияне постепенно узнают, что суши и караоке – не единственный вклад японцев в дело процветания человечества, а их литература книгами Харуки Мураками не исчерпывается.

Под влиянием исторических событий (прежде всего – Второй мировой) здесь сформировался ряд заметно отличающихся друг от друга литературных направлений. Одно из них – “Третьи новые” – подарило миру интереснейшего писателя Эндо Сюсаку, который рассматривал современные ему реалии через призму католической религии. Этот свой оригинальный взгляд он привнес и в роман “Уважаемый господин дурак”, выпущенный в нашей стране издательством “Эксмо”. Констатация факта Представители литературного движения “Третьи новые” отличались от своих коллег и предшественников осознанной аполитичностью. В то время как другие писатели помещали своих героев в критические ситуации, описывали наиболее драматические исторические события или уходили в вымышленные миры, единомышленники Эндо Сюсаку показывали читателю жизнь обычного, ничем особенным не выделяющегося человека. Реализм “Господина дурака”, а также глубокое понимание автором проблем развивающегося общества Японии позволили английскому писателю Грэму Грину назвать этот роман путеводителем по образу жизни японцев. Впрочем, для сегодняшнего читателя вряд ли будет полезен “справочник”, составленный в 1959 году, поэтому в наше время роман воспринимается скорее как иллюстрация давно совершившегося перехода этой консервативной страны к основным ценностям западной культуры. Вопреки аннотации на обложке, сюжет романа явно перекликается не с “Маленьким принцем” Экзюпери, а с “Идиотом” Достоевского. Простодушный француз Гастон (между прочим, потомок Наполеона) по непонятным для окружающих причинам приезжает в Японию. Проявляя полное незнание традиций экзотической страны и доверчивость, граничащую с глупостью, иностранец то и дело выставляет себя дураком. Впрочем, каким-то здравым смыслом он все же наделен и каждый раз способен выпутаться из неловких, а порой и вовсе опасных ситуаций, в которых оказывается. Однако невеселые приключения Гастона – это лишь предлог, позволивший автору описать пугающие его перемены, происходившие в описанный период в  сознании японцев. К примеру, одна из главных героинь книги карьеристка Томоэ демонстрирует утрату специфической японской женственности, неразрывно связанной со слабостью и мягким характером. Смена половых ролей влияет и на мужские персонажи, которые позволяют себе проявлять слабость и пассивность, все более отдаляясь от идеализированного образа воина-самурая. Описывая похождения француза, автор выражает свое отношение к пришедшему с Запада эгоцентризму, распаду института брака и антипатриотическим настроениям, царившим в современной ему Японии. Тема религии в книге звучит редко, однако само мировоззрение автора, тесно связанное с догмами католической церкви, безусловно, повлияло на формирование сюжета и образов персонажей. Гастон старается видеть в окружающих его людях только хорошее. Добродетели, ускользающие из мира белых воротничков, герой романа находит в среде маргиналов. Традиционное для христианства обращение к “заблудшим овцам”, а также неожиданная разгадка причины, заставившей француза совершить рискованное путешествие, показывают, что и в этом романе Эндо Сюсаку не отошел от своей философии. Автор находит своеобразное равновесие, противопоставляя религиозные ценности запада засилью западного же образа жизни. “Коллекция XX+1” от издательства “Эксмо” отличается не только весьма оригинальным оформлением, но и  какой-то пугающей неоднородностью. После нецензурно-сатирического “Уилта”, вышедшего в серии ранее, меланхолический настрой Эндо Сюсаку и его размышления о судьбах японского общества воспринимаются как полная неожиданность. Памятуя о специфическом стиле Тома Шарпа и глядя на обложку, где нарисованный мужчина выливает себе в штаны некую коричневую жидкость из бумажного стакана, поневоле ожидаешь от автора прямолинейных высказываний и непристойных шуточек. Однако роман японского писателя мало напоминает юмористическое произведение (разве что какую-то особую, японскую его разновидность), вызывая у читателя скорее задумчивость, чем приступы бурного веселья.