В эпоху тоталитаризма их сорвали с насиженных мест и отправили в ссылку на Таймыр. Поколение депортированных немцев сейчас в большей степени представлено их детьми. Каждый год члены норильского объединения “Защита жертв политических репрессий” отправляются в Дудинку, чтобы пообщаться с местными товарищами по судьбе. На этот раз к группе норильчан присоединился “Заполярный вестник”.

В десять утра пазик, предоставленный городской администрацией, отходит от офиса объединения. Среди пассажирок много выходцев из Германии, чьих предков некогда пригласила в Россию Екатерина II, а Сталин в начале войны переселил из Поволжья в Сибирь. На Таймыре они вышли замуж за русских и поменяли фамилии, но имена остались говорящие – Тереза, Елизавета, Эдита, Ирма, Фрида, Зидра. – Рожденная в неволе, – называет себя Елизавета Добронравина (в девичестве Кноль). – Папу в 56-м освободили, а я родилась в 55-м в Балкистрое, так назывался поселок балков за озером Долгим в Старом городе. У Терезы Афанасьевой (Мох) свидетельство о рождении на немецком языке. – Я с 44-го, – говорит она. – С Волги нас сослали в Сибирь, в Идринский район, село Еленинское. Однажды ночью отца забрали, отправили на лесоповал, а там его придавило насмерть. Больше мы его не видели. А нас у мамы четверо. Спасибо, председатель колхоза дядя Коля Субботин помогал: то банку молока пришлет, то еще что-нибудь. Легче стало, когда сестру взяли на работу дояркой. Тереза и белые носки В 18 лет Тереза приехала в Норильск, два года служила в армии – планшетистом общевоздушных войск, потом работала продавцом. Сестра десять лет назад вернулась на историческую родину. Тереза рассказывает, как недавно побывала в Германии в гостях у сестры. Вышла на улицу прогуляться в белых носках. Для эксперимента. Носки остались белыми. Потому что чистюли-немцы по ночам моют асфальт шампунем. Для уборки и прочих домашних работ тамошние пенсионеры нанимают “наших” вернувшихся немцев. Сами на пенсии только отдыхают. Сестра Терезы так работает, получает 30 евро за три часа. Непрошеных гостей в Германии не любят, просто так чайку попить к ним не забежишь. Званых гостей угощают скудно. Очень удивила Терезу одна тамошняя хозяйка, махом опрокинувшая себе в рот их с сестрой недопитые крохотные рюмочки и моментально упрятавшая графинчик со спиртным в шкаф. На Таймыре асфальт шампунем не моют, но в Германию возвращаться Тереза не намерена. В день поездки, кстати, у нее был день рождения, разменяла восьмой десяток. Вид у Терезы вполне счастливый, и танцевала она во время застолья в Дудинке больше всех. Нет одной фуфайке на пятерых Хоть они на Таймыре и давно, но в обряде посвящения в таймырцы до сих пор не участвовали. Такой экзотики в Германии, конечно, не найдешь. В дудинском Доме народного творчества гостей встречают волшебные полотна Бориса Молчанова, манекены в нганасанских парках, чучела росомахи и волка, звуки баргана, натуральный шаман с бубном и четыре прекрасные таймырские богини: Мать Солнце, Мать Вода, Мать Земля и Мать Огонь – переодетые сотрудники Дома творчества. Гостьи из Норильска с удовольствием бьют в бубен, загадывая желания, пьют “священную воду” из заповедного озера, закусывая ее копченой рыбкой, смотрят на свет сквозь подаренные амулеты (нарезанные на кружочки рога оленя) и видят таймырские звезды. Все получают сертификаты посвящения в таймырцы и перемещаются на второй этаж за накрытые столы. Походный паек от администрации Норильска дополняет  рыбный пирог (вкусный!), которым угощает председатель дудинского общества защиты жертв политрепрессий Валентина Бельман. Для гостей поет дудинский певец, поэт и композитор Сергей Сигуней, ненец по национальности, и обладательница удивительного голоса Валентина Пятышева. После песен 80-х, стихов Лиры Абдуллиной и твиста хозяева и гости переходят к главной теме встречи – политике, выборам. Женщины интересуются этим не просто так. Все горячо (и горячее всех руководитель норильской группы Елизавета Обст) высказываются в поддержку одного из кандидатов. Аргументы: никто из важных персон до него не был на “Голгофе”, не все считают нужным отдать дань жертвам тоталитаризма. При нем в школах стали изучать Солженицына. – Мы пережили многое: ссылка, одна фуфайка на пятерых, голод, холод. Сейчас достигли относительного благополучия, пенсии пошли, можем их откладывать, можем подрабатывать, можем ездить по стране – все благодаря ему. Он нужен России! Он нужен нам! – произносит спич-экспромт женщина, только что отлично танцевавшая твист. Эдита и черный снег На голове у Ирмы Шерер, сосланной на Таймыр из саратовской немецкой деревни Варенбург, платок. Повязан он точно так же, как носят сибирские бабушки. Происхождение выдает легкий приятный акцент. На Север жительница Дудинки попала в 1942 году. Тогда ей было 15, сейчас 85. Рассказывает: – На берегу мы лежали две недели, на досках, в палатках. Потом нас по поселкам распределили. Копали там землянки, спали на нарах. Рыбачили. Хлеба нам не давали, если не поймаем рыбы. Нет, в землянках не было холодно, у нас печка была из распиленной железной бочки. Ни на кого обиды не держу. Всем тогда было плохо: война. А мы хоть голодали, могли спать спокойно, не слышали, как рвались бомбы и снаряды. Жили надеждой, что будет лучшее время и нас отпустят домой. Свою жизнь Ирма считает счастливой. Перебралась из поселка в Дудинку, вышла замуж. Прожили вместе 14 лет. Муж погиб на охоте. Жизни его лишили из-за добротного немецкого ружья, предполагает Ирма. Четверых детей на ноги ставила одна, работала на трех работах. “Люди еще спят – я на работе, они уже дома, а я еще не ушла с работы”. В родных местах, на Волге, Ирма побывала несколько лет назад вместе с членами общественных организаций, защищающих права репрессированных, из Норильска и Дудинки.   Пора домой, пазик трогается с места. Эдита Кучкина (в девичестве Геббель) вспоминает, как в 1955-м вместе с мамой прибыла в Дудинку из поселка Таежного. По таймырской столице ехали в повозке, запряженной лошадью. Зимой пришла к подруге в балок в модных белоснежных валенках, снег стаял, валенки превратились в черные. Да, у нас не Германия. Даже сейчас, когда углем уже не топят. Но для сосланных сюда в годы войны немцев Таймыр стал второй родиной. Пусть и поневоле.

Удар в бубен – и желание сбудется