Началась эта история лет тридцать назад. На дворе был конец июня – начало сезона северных отпусков.  Наша команда успешно отохотилась по гусям на острове Вилькицкого, и нас военным вертолетом перебросили на Диксон, откуда мы и должны были попасть в Норильск.

Улететь с Диксона даже с простым портфелем было невозможно. Билеты на единственный Як-40, следовавший по маршруту Диксон – Норильск – Красноярск, были раскуплены на месяц вперед. Одного-двух пассажиров диспетчеры аэропорта еще как-то брались засунуть, но, конечно, без багажа. А тут пять мужиков – с ружьями, со всей амуницией и, главное, с пятью здоровенными ящиками. Шансов не было. Потолкавшись день по острову, мы наткнулись на геолога из экспедиции “Севморгео”, у которого тоже была проблема с авиаперелетом, но противоположного характера. Самолет у него как раз был, но были еще штук 50 каких-то специальных бочек, которые обязательно надо было вывезти в Красноярск. Бочки эти валялись в разных местах острова, их надо было вручную собрать, дотащить до самолета и погрузить в него. Местные мужики (сплошь островная интеллигенция: радисты, метеорологи, авиамеханики – народ, цену себе знающий) руки зазря пачкать не хотели и объявили геологу тариф в пол-литрах за бочку. В пересчете на весь груз объем затребованной интеллигентами водки примерно соответствовал объему заправки самолета до Красноярска. – Столько водки вся экспедиция за год не выпивает, включая День геолога, – сетовал снабженец. Так что северные боги устроили нашу встречу с геологом очень вовремя. Сошлись на простом. Мы собираем бочки и грузим их на самолет. Геолог решает вопрос о посадке в Норильске, которая ранее не планировалась, и договаривается по радио, чтобы стоянку и дозаправку обеспечили на военной половине аэропорта – “Высотке”. Встреча с охотинспекцией, да и вообще с любыми официальными лицами, в наши планы никак не входила – из всех щелей ящиков торчали гусиные перья. Соглашение высоких договариваю-щихся сторон реализовалось, наш самолет зарулил на военную стоянку, я открыл дверь и собрался идти в штаб звонить на завод и просить машину, чтобы перевезти гусей, остальной груз и всю бригаду в Норильск. Однако у самолета меня встретил молодой парень, кареглазый, с хорошей улыбкой, и сказал: – Я Сергей. Меня попросил наш директор Созаев вас встретить. Я сначала не понял, почему “наш”? Но разбираться было некогда. К самолету уже подошел заправщик. Открылись задние люки, и чудеса продолжились. Задним ходом к самолету подъехал военный автомобиль с откинутым бортом, в кузове стоял тот самый Сергей, и через пару минут ящики с гусями и остальной груз лежали в кузове. Подчеркиваю: военного автомобиля, который не могли остановить и досмотреть сотрудники ГАИ. Сами же члены бригады как белые люди разместились в уазике минватного завода и двинулись в город. Уже в машине Сергей рассказал, что поступил на работу к нам на завод, в цех трехслойных панелей старшим мастером и фамилия его Король. Ситуация прояснилась. Фамилия Король любому специалисту, имеющему отношение к стройке, говорила очень много. Леонид Сергеевич Король работал начальником производства на автобазе управления строительства. А что является главным рычагом стройки и окружающих ее структур? Правильно, транспорт. Услышав фамилию Сергея, Саша Карпман подозрительно прищурился и сказал: – Вот и у нас блатные стали появляться. Очень это ему не понравилось. Ну а события продолжались дальше развиваться правильно, по делу. На заводе, куда мы приехали, нас ждала баня, торжественный обед, естественно, со всеми его составляющими. Одним словом, организация встречи была на высшем уровне. И ценный мех кроликов Сергей быстро вписался в коллектив завода. С Сашкой они подружились, тем более что делить им особо было нечего. Сашка занимался общезаводскими делами, Сергей же полностью погрузился в дела нового цеха. Оказался он не только толковым организатором, но и чрезвычайно ответственным человеком: суббота, воскресенье на работе для него были нормой. Порядки на заводе существовали довольно демократические, как и на комбинате в целом. Разница в возрасте не имела принципиального значения. Работать было морально легко. Единственное, чего Сергей не разделял с нами, это радость приключений на охотах и рыбалках. Кормление комаров собственной кровью, сушка промокшего ватника теплом своего тела, поедание сырой рыбы грязными руками – все это было не для него. В Норильске люди растут быстро. Через несколько лет Сергей уже был заместителем директора завода. Успешный, как сейчас сказали бы, менеджер, он особо блистал, решая неординарные задачи. Одно время наш директор Герман Борисович Созаев увлекся разведением кроликов. Затея была серьезная. Мы разработали многоярусные клетки, некое подобие механизированной уборки отходов, систему общеобменной вентиляции, даже мастерскую по выделке шкурок и пошиву очень дефицитных в то время шубок для детей работников завода. Кроликов на развод взяли беспородных – в НИИСХ Крайнего Севера и на турбазе автобазы управления строительства, у Валентина Константиновича Полякова. Как-то, сидя вечером в бане, мы обсуждали кроличьи дела, и Сергей рассказал, что, когда он учился в Красноярске, ухаживал (что, кстати, делал он довольно часто и весьма успешно) за одной девушкой, студенткой сельхозинститута, которая имела какое-то отношение к кроликам, и назвал их породу – белый великан и шиншилла. Неосторожно высказался Сережа, ох как неосторожно! Герман его выслушал и сказал: – Завтра зайдешь в кадры за командировочными. Лети в Красноярск и узнай, как нам заполучить племенных производителей. И Сергей улетел. Несколько дней о нем ничего не было слышно. Наконец он позвонил из Красноярска. Тогда – это вам не сейчас! Дозвониться было трудно, слышимость никакая. С трудом диспетчер понял, что Короля надо встречать. Погода была плохая, и за ним послали вахтовку. И слава богу, что вахтовку: Серега привез кроликов! В специальных клетках! Десять мальчиков и двадцать девочек шиншилл, десять мальчиков и двадцать девочек белых великанов! Кто и как платил за кроликов, за клетки, за авиаперевозку – не знаем по сей день. За кем и как ухаживал Сережа в Красноярске – тоже никто не знает. Когда его спрашивают о той поездке, он мечтательно закатывает глаза и потягивается: порешал вопросы! Не нарушая традиции Время шло. Мы с Сергеем работали вместе в управлении предприятий строительных материалов: я – начальником, он –секретарем парткома. Вообще, отношения с партийными функционерами у руководителей подразделений комбината довольно часто были непростые: выясняли, кто “самее”. Руководитель посильнее пытался использовать партком как инструмент управления производством. Руководитель послабее пасовал перед партийным секретарем, невольно запуская того в дела производственные. У нас с Сергеем складывалось. Каждый занимался своим делом. Наверное, на пользу шли и личные, дружеские отношения. Однако со временем я стал замечать, что центром решения проблем, скажем так, морального характера является Сергей. К нему тянулись и с бытовыми, семейными неурядицами, и с проблемами взаимоотношений в коллективах, с руководством. И по сей день о событиях в жизни наших бывших коллег я в основном узнаю от Сергея. Потом был путч. Партийные кадры в Норильске достаточно безболезненно растворились в производственных коллективах. Сергея пригласил главным инженером завода ТИСМА Созаев, вскоре он уехал, директором стал Коля Приходько, затем уехал и он. Заводом стал управлять Король. На заводе сложилась традиция, по которой каждый руководитель оставляет после себя очередное новое производство. Мы с Германом оставили минватный цех, цех трехслойных панелей, производство азерита, цех керамической плитки. Коля Приходько оставил цех по производству стеклованных труб. И Король не нарушил традиции, оставив после себя цех по производству фасонного полимерного утеплителя. И конечно же, в соответствии с действующей нормативной базой он стал президентом клуба “Святая пятница”, объединяющего по пятницам бильярд, баню и застолье. Эту должность по традиции занимает действующий директор завода. В наступившем году клубу будет уже 33. Все эти годы его работа строится на соблюдении заведенных когда-то ритуалов и обычаев, перечислять которые сейчас бессмысленно, так как это достойно отдельного рассказа. Однако два из них я упомяну. Первое. Никто, кроме президента или исполняющего на период его отсутствия обязанностей такового, не имеет права перебить ни словом, ни звуком, ни жестом произносящего тост. Наказание за нарушение – внеочередная порция водки без закуски. Тост считается оконченным после того, как дежурный ударит в колокол и все выпьют. Второе. Никто не имеет права выпить раньше старшего. Наказание за нарушение такое же. Кстати, уточняю: на период проведения заседания президент именуется старшим. Гостям, присутствующим на заседании, основные правила объясняют и спрашивают с них наравне с постоянными членами клуба. Строго говоря, гость, четко выполняющий приведенные выше правила, находится в безопасности, если только не закурит за столом без команды, не выругается нецензурно, не встанет без разрешения, не опоздает к столу после последнего удара колокола, не вылезет с тостом без предоставления слова, ну и так далее. Из всего изложенного следует, что грамотно и тонко управляющий столом старший может уложить любого члена клуба, а уж о гостях и говорить не приходится! Почти по Пушкину: “Ах, уложить меня не трудно, я сам укладываться рад!” Да, так вот. На празднование 65-летия комбината был приглашен и прилетел вместе с супругой губернатор Владимирской области Николай Владимирович Виноградов. Мы вместе учились, дружим уже сорок лет, и я пригласил его вместе с женой Людмилой на заседание клуба. Некоторое неудобство, связанное с присутствием на заседании дамы, было деликатно преодолено: гостям выдали махровые халаты, и все пошло своим чередом. Правила объяснили. Гости их одобрили, сочтя весьма разумными. Началось заседание. Николай, действующий губернатор, перед этим второй секретарь обкома КПСС, по жизни лидер, трибун, конечно, не выдержал и перехватил первый же тост. Король поставил свой стакан и очень вежливо попросил: – Выпейте, пожалуйста, Николай Владимирович! Когда старший произносит “выпейте, пожалуйста!” – за столом почему-то создается такое напряжение! Весь клуб замирает со стаканами в руках и ждет. Провинившийся в этот момент понимает, что, пока он не выпьет, все так и будут стоять. Никто его не уговаривает, никто ничего не объясняет. Но обстановка действует безошибочно. Что там гость – статуя выпьет! “Провинившемуся” тут же наливают, закусывать штрафную нельзя, и процесс продолжается с прерванного места. Когда Коля “попал” в третий раз, его супруга не выдержала и вмешалась: – Что вы делаете? Вы его споите! Сергей поставил стакан и сказал: – Людмила Анатольевна! Выпейте, пожалуйста! И бедная Людмила, ничего в жизни не употреблявшая, кроме шампанского, таки тяпнула штрафную. Больше в этот вечер супруги Виноградовы нарушений не допустили. “Поздравляю вас и ваши семьи” Время шло. Праздновали тридцатилетие родного завода ТИСМА. Мы, ветераны, были в гостях. Все было здорово. И был разговор о перспективах, о создании какой-то новой, очень серьезной структуры во главе с Сергеем. Потом я прилетел в Норильск по делам. Сергей отсутствовал. От ребят я узнал, что структура создана, называется “Норильский обеспечивающий комплекс”, что Сергей теперь большой начальник. Правда, не узнал я в тот приезд, насколько большой. Накануне нового, 2010 года я получаю конверт. Фирменный – “Норильский обеспечивающий комплекс”. Вскрываю. На типовом бланке (из тех, в которые надо вписывать название организации и имя-отчество руководителя) текст. Как меняются времена! Раньше мы поздравительные открытки покупали на почте, а теперь у каждого предприятия свой фирменный бланк. Начинаю читать. Наверху написано чьей-то рукой: “Уважаемый Аркадий Лазаревич!” Извиняюсь: “уважаемый” напечатано, а “Аркадий Лазаревич” написано рукой. Дальше типографский текст: поздравления, пожелания – все как надо. Заканчивается словами: “Поздравляю Вас и Ваши семьи!” и подпись – “Король” с соответствующим рукописным заверением оной. Я задумался: а что, собственно, имел в виду Король под словами “...Ваши семьи”? Тут подоспела жена, которую в преддверии Нового года очень заинтересовал вопрос о “моих семьях”, про которые Король знает, а она нет! Я отбивался как мог, даже предложил: звони Королю сама, ты с ним вместе в школе училась, вот и разбирайся. В ответ услышал, что вопросы она имеет не к Королю, а ко мне и если я не познакомлю ее со своими семьями, то Новый год буду встречать с ними, а не с ней, моей любимой! Выждав, когда она хлопнет дверью, я позвонил Королю и спросил, кого он конкретно имеет в виду под моими семьями. Разобрался он не сразу, а когда понял суть вопроса, объяснил, что письма заготавливались для поздравления руководителей родственных подразделений комбината, что мое письмо ему подсунули в общей куче, что в момент подписания он очень спешил, что он обязательно накажет всех виноватых в этом казусе и невиноватых тоже. В это верилось, зная об обостренном внимании к каждому конкретному человеку, которое всегда было свойственно руководителям предприятий Норильского комбината. Видимо, так и произошло, потому что, когда через полгода меня и Петю Парфенюка, бывшего управляющего трестом “Стройкомплект”, пригласили на 75-летие Норильского комбината, работники аппарата Норильского обеспечивающего комплекса всячески подчеркивали свое почтение и уважение к гостям. На прием к генеральному …Зашел я в чудесный номер гостиницы, переоделся, спустился вниз, перекусил, посмотрел расписание праздника, убедился, что в этот день мероприятий нет, и вернулся к себе отдохнуть после бессонного ночного перелета. Внезапно зазвонил телефон. Поставленный женский голос спросил: – Аркадий Лазаревич? – И после подтверждения с придыханием сказал: – В 12 часов вас ждет генеральный директор. В мои годы на комбинате был один генеральный директор, так что кокетничать не приходилось. Взглянул на часы – начало одиннадцатого. – Простите! – обратился я к собеседнице. – Вы не могли бы разбудить меня через час, скажем, в 11.15? – Обязательно! В 11.45 вас будет ждать внизу машина. Посмотрел на костюм – мятый, достал чистую рубашку – мятая. Пошел искать горничную, нашел, отдал гладить. Вернулся в номер, задумался. Что-то не так. Раньше на такие встречи помощник приглашал, и всегда заранее. Видимо, порядки изменились. Да нет! При Джонсоне Таловиче, бывало, приглашала секретарь и за десять минут до встречи. А зачем приглашает, ведь завтра собирают всех? Так ни до чего не додумался. Принял душ, принесли отглаженные шмотки – какой уж тут сон. В 11.15 никто не позвонил. Бардачок-с, думаю, при нас было не так. Стал собираться. В 11.40 вышел на улицу. Прохладно-то после московской жары. В 11.45 зазвонил мобильник. – Аркадий Лазаревич! – пропел женский голос. – Вы уже проснулись? Мы за вами выезжаем. Стою десять минут, пятнадцать. Холодно! Через полчаса после звонка подъехала машина. В ней уже сидел Петя. – Что от нас надо генеральному? – спросил я. Петя пожал плечами: не знает. Почему-то поехали в сторону, противоположную управлению комбината. Подъехали к детскому саду. В 1975 году я участвовал в его строительстве. Тогда он назывался экспериментальным детским учреждением – это был первый садик с бассейном. Сейчас на нем висела вывеска: “Норильский обеспечивающий комплекс”. У входа встретили знакомого – Аркашу Гальперина, обнялись. – Король вас ждет, – сказал Аркаша и, сев в машину, уехал. Ага, значит, с Королем вместе пойдем, понял я. Ну правильно, представит. Вошли в детский сад, пошли по коридору куда-то. Шли-шли, поняли – не туда. Решили подняться на второй этаж. Поднялись. Смотрим – открытый кабинет, сидит мужик бородатый, рядом с ним толстая тетка. – Как Короля найти? – спрашиваем. – Какого еще Короля? Не знаем такого, – отвечают нам. Пошли дальше. Пришли к дамскому туалету. Явно не здесь. Вдруг идет по коридору девица, очень даже из себя! – Петя! – говорю. – Наверное, у Короля работает. Пошли за ней. Теплее, теплее. Читаем таблички: “Бухгалтерия Норильского обеспечивающего комплекса”, “ОТИЗ”, “Руководитель аппарата” и, наконец, “Приемная генерального директора Норильского обеспечивающего комплекса Короля Сергея Леонидовича”. Так вот кто нас приглашал! А вот и он сам – седой, с бородой! А глаза и улыбка те же, что и тогда, тридцать лет назад! Обнялись, сели. И стали мы ему рассказывать о том, о чем ты, дорогой приятель, уже прочитал. – Да я же им велел не отходить от вас ни на шаг! – взорвался Сергей. – Я их всех научу жизни, я их… По мере нашего рассказа, смотрю, напрягся сидящий рядом директор завода строительных материалов и конструкций Николай Петрович Кулешов. – Лазарыч! – шепотом взмолился Кулешов. – Перестань его подначивать! Он нас порвет! Ну я и перестал. С братской любовью А потом был праздник. Хороший. Особенно в стенах родного завода. На прощание я пообещал Сереге обо всей этой истории написать и подарить рукопись ему на день рождения. Что и сделал в полном объеме и в заданный срок. Твердо пообещал, что без Серегиного согласия рассказ в газете печатать не буду. Только в книжке. Рукопись хранится у него. Король давал ее читать кое-кому в порядке воспитания: смотрите, мол, как критикуют вашего начальника. Не понял, видно, что в рассказе не критика, а братская любовь. Держал я мораторий два года. И вот, накануне 2012 года получаю поздравление в фирменном конверте на фирменном бланке от генерального директора Норильского обеспечивающего комплекса. Такое хорошее, праздничное. Все на месте: и мое имя-отчество, аккуратно вписанное в текст, и собственноручная подпись Короля С.Л. Заканчивается оно так: “Тепла вашим домам!” Тщетно я убеждал свою любимую, что Король, наверное, имел в виду дачу, где гостил у меня недавно, или просто описался, бывает. На что услышал, что описка эта по Фрейду и что Серега никогда не описывается. Заодно мне припомнили позапрошлогоднее поздравление. Одним словом, отличный Новый год получился! И стал я думать в новом году, а что же действительно имел в виду Серега? “Тепла вашим домам!” Ну, Дом Виндзоров, Дом Романовых, Дом Виницких, наконец. Но везде же дом, не дома! Правда, видел я в Катаре пять домов в одном хозяйстве. В центре большой, главный, в котором живет бабай. А по углам обнесенного высоким забором участка еще четыре дома, в каждом из которых живет по жене. Может, такой вариант рассматривал Король? Теоретически он интересен. Но с ХI века евреям не рекомендуется многоженство – это раз, с финансовой точки зрения такой проект проблематичен – это два, ну и, наконец, требуется согласие главной жены. Сомнения рассеял приехавший ко мне отлежаться после норильского юбилея наш известный людовед и душелюб Серега Лузан. – Как ты не понял, дубина! – разъяснил он мне. – Это же королевское эго просится наружу. Оно скрыто просит, чтобы ты все опубликовал. И правда, как это я, дурак, сам не понял.   Москва, январь 2012 г.