Этот год для Надеждинского металлургического завода имени Б.И.Колесникова знаковый. 8 июля здесь отметят 30-летие пуска в эксплуатацию второй очереди  предприятия. О том, кто стоял у истоков становления завода, какой ценой доставались первые успехи коллектива НМЗ – гиганта цветной металлургии, читайте на 3-й странице газеты.

Акт государственной комиссии о вводе в эксплуатацию пирометаллургического производства завода подписан 9 июля 1981 года. С этого дня началась история промышленного освоения металлургического гиганта в целом.   Новый директор 2 ноября 1981 года директором “Надежды” был назначен Джонсон Хагажеев. Он пришел на НМЗ с должности директора медного завода. Назначение руководителя нового предприятия получилось несколько нетрадиционным. Примерно за два месяца до назначения на эту ответственную должность директор комбината Борис Колесников отозвал из отпуска Хагажеева с просьбой заместить на время давно не отдыхавшего главного инженера Анатолия Филатова. Так, Хагажеев по долгу службы окунулся в гущу пусковых проблем “Надежды”. А немногим позже по предложению министерского и комбинатского начальства Джонсон Хагажеев далеко не сразу, но все же согласился возглавить завод. Работать зачастую, как теперь  принято говорить, приходилось в экстремальных условиях. Свой рабочий кабинет Хагажеев, по словам очевидцев, “перенес” в главную диспетчерскую и центральную диспетчерскую плавильного цеха. Основным же рабочим местом был весь завод и рабочие площадки. А бумаги ему приходилось подписывать “на ходу и на спинах”. Достижение проектных объемов по никелю и меди потребовало разработки и внедрения в кратчайшие сроки комплекса крупных и затратных инженерно-технических решений по интенсификации головных переделов второй очереди с одновременным увеличением объема переработки пирротиновых концентратов по первой очереди. Что обеспечило бы рост производительности никелевой линии взвешенной плавки в 1,5 раза, медной – в 1,3 раза. Генеральным направлением была признана разработка мер по интенсификации процессов переработки сырья с коренным изменением технологических параметров. Одновременно была поставлена сложная перспективная задача перекрестного конвертирования медного и никелевого штейнов с возможностью оперативного маневра печным, конвертерным и крановым парком плавильного цеха, переключения печей “с меди на никель” и даже совместных плавок “на один металл”. В обеспечении быстрой реализации принимаемых мер по согласованию с Госстроем, Госпланом и Стройбанком СССР были выделены дополнительные капитальные вложения в сумме 27 миллионов рублей со срочным обеспечением необходимым дополнительным оборудованием и материалами. Срок освоения проектной мощности по металлам был определен – 18 месяцев.   Трудные будни Уже в процессе пусконаладочных работ и комплексного опробования выявились серьезные трудности практически по всем переделам завода. Так вспоминает один из рабочих моментов того времени директор завода Джонсон Хагажеев: “В этот день я пригласил горняков, чтобы разобраться и решить возможность использования микровзрывов для разборки остывших зависов в котлах (а заодно – и козлов в конвертерах). Ознакомились с чертежами, идем из центральной диспетчерской в цех, и по пути меня кто-то остановил с вопросом, мы задержались. В это время и произошел раскаленный выброс из котла. Так что я чуть и горняков под него не подставил… Мы зашли в тупик – что делать? Открываешь люк – все это горит и взрывается. Попробовали так – взорвались, по-другому – взорвались. Линия стоит. Народ (и это естественно – испугался) из плавильного цеха ушел… Это был страшный период. Осталось тогда, по памяти, человек 36–40 добровольцев. Мы приняли решение – расставляли людей строго по местам, в цех загоняли пожарные машины, под котел закачивали пену и начинали снизу из котла выкачивать воду высокого давления, ожидая взрыва внутри котла. Страшен сам момент ожидания, его неизвестность. Не знаешь, какой силы и когда взрыв произойдет. Второй момент – это когда удираешь из-под кроваво-красного выброса. У каждого свой маршрут убегания, пока бежишь – страшно, если споткнулся, упал – сгоришь. И третий момент – когда после выброса по рации, а они у всех были, начинаешь перекличку: все ли успели выскочить, а вдруг кого-то накрыло… Так мы 18 суток не выходили с завода, людей становилось меньше. Думаете, почему Михаил Федорович Стеклов носит с тех пор бороду? Под выброс попали я и Козюра, Филиппов в больнице лежал, рабочие… Я тогда без каски ходил специально, да, техника безопасности! Криминал! Но походку “держал” замедленной – люди должны были видеть, что я “не дергаюсь”, знать: я с ними. И в меня можно верить. Сам тогда был за рулем, сам водил свою машину. Так вот, я поставил ее у ворот плавцеха, и все 18 суток она там, заносимая, и простояла. Когда спрашивали: “Может, отгоним в гараж?” – я приказал не трогать, пусть ее видят идущие на смену и со смены люди, пусть знают, что директор никуда не уезжал”. (Выдержка из книги Евгения Сорочкина “Светит незнакомая звезда”, агентство “Престо”, Норильск, 1999 г.)   В одной связке О том, как протекали первые трудовые дни молодого металлургического предприятия, говорить можно много. Пожалуй, самую полную картину может представить тот, кто непосредственно принимал участие в пусконаладочной эпопее завода. Вячеслав Коржов, бывший бригадир комплексной бригады сушильного отделения, в январе 1980 года был переведен на “Надежду” с никелевого завода. Девять лет он отработал на никелевом и, возглавив бригаду из 50 человек, таких же опытных металлургов с медного и никелевого заводов, пришел осваивать новый завод. На “Надежде” все было совершенно по-другому: датские сушилки, швейцарские фильтры… На таком современном, высокоавтоматизированном оборудовании в России еще никто не работал. Короткая стажировка на Волховском алюминиевом заводе и курсы на комбинате мало что дали. Все приходилось осваивать на практике. “Пластались мы, – как выражается Вячеслав Сергеевич, – на тех сушилках и на швейцарских фильтрах “Элекс” не один месяц по 12–14 часов, иногда даже ночевали на заводе, прямо в кабинетах или в бытовках. Много возни было и с английскими газорегуляторами фирмы “Тиботи”. Комплексная бригада 04-001, возглавляемая Коржовым, была единым целым – Антон Криевс (нынешний директор “Надежды”), Аркадий Кодиулин, Юрий Борзов, Иван Собин, Борис Кришталь, Александр Лукачанов, Виталий Пономаренко, Владимир Кавырзин, Александр Дунин, Николай Павлинов, Федор Арсенович, Сергей Савелков… В одной связке с рабочими – начальник отделения Александр Барышев, сменные мастера Юрий Филиппов, Богдан Кужель, Игорь Сильченко, мастер КИПа Сергей Селяндин.   Преемственность на высоте – Много преподносила сюрпризов дама по имени “Надежда”, – улыбается Вячеслав Коржов. – Наверное, каждому из нас надо было пройти эти испытания. Но зато сейчас я могу без сомнения сказать, что осваивали завод – теперь гордость Заполярного филиала – настоящие мужики. Вячеслав Сергеевич, один из ветеранов “Надежды”, уехал с Севера в январе 2009 года. Летом 2010-го был приглашен на 75-летие Норильского комбината. Приехав в Норильск, несколько дней провел на заводе, в своей родной бригаде. Пообщавшись с ребятами, отметил, что будто и не уезжал вовсе. Остался доволен работой и настроением своих бывших коллег. Особенно тем, что сохраняются традиции, заложенные первопроходцами. В бригаде по-прежнему царит взаимопонимание, взаимовыручка. Нормально справляется с возложенными на него обязанностями бригадира Александр Волощук, пришедший Коржову на смену. Человек он грамотный, коммуникабельный, требовательный к себе и другим. Сейчас бригада занята реконструкцией и модернизацией оборудования сушильного участка ПЦ-1. А поскольку в бригаду пришла молодежь, опытные “спецы” Николай Павлинов, Борис Кришталь и другие спешат обучить их всем секретам профессии.