В апреле в афише Норильского Заполярного театра появится новый спектакль. Это комедия в трех действиях с одним антрактом по пьесе английского драматурга Майкла Фрейна «Шум за сценой», у которой есть второе название (а может, и первое) – «Театр». Ни для кого не секрет, что художественный образ любого спектакля – итог работы многих людей. Незадолго до премьеры заместитель директора театра по художественно-постановочной части Татьяна Лобанова провела для «ЗВ» экскурсию по театральному закулисью.

«Дверной спектакль» «Начало всех начал», по определению Татьяны Лобановой, – столярный цех. Именно здесь строится основа декораций к каждому спектаклю, обрастающая всем необходимым в других театральных цехах. В этот день его заведующий Павел Демидов  в гордом одиночестве (из-за эпидемии ОРВИ и гриппа в городе) мастерил мебель для английского загородного дома. Именно там будет происходить действие незатейливой комедии «Любовь и сардины», которую играют актеры частной английской труппы. Театр в фас и его вид сзади – сюжет знаменитой пьесы Майкла Фрейна «Шум за сценой», над которой почти три месяца трудится Норильский драматический. Питерский режиссер Борис Гуревич и питерский же художник Михаил Мокров запустили спектакль в декабре прошлого года. Пока режиссер репетирует с актерами, в цехах завершается работа над оформлением сцены. – В постановке много дверей, – говорит Павел, – 15 или 16. Соответственно, надо соорудить такое же количество дверных проемов. И это самое простое из того, что мне нужно сделать в этом «дверном спектакле». Любопытно, что Демидов, до того как попасть на работу в театр, в нем никогда не был, хоть и коренной норильчанин. Ходил мимо и не думал, что станет человеком театра. Для этого Павлу пришлось освоить столярное дело, хотя в свое время он планировал пойти по стопам отца-бульдозериста. То, что в театре много работы, Демидова не пугает. По его словам, «она интересная и все время разная». Татьяна Лобанова добавляет к сказанному Павлом, что  в театр, как правило, только артисты идут целенаправленно. Многие в него попадают случайно и остаются навсегда, если он их зацепит.   Столичный баннер пришел на смену росписи Из подвала мы поднимаемся на шестой этаж в декорационный цех. Заведующая цехом и «сказочница» по совместительству (художник-постановщик всех последних новогодних сказок) Ольга Чуднова из тех, кого театр зацепил 22 года назад. Из этих лет лучшими Ольга считает те, что пришлись на работу с художником-постановщиком Михаилом Мокровым. – В новом спектакле Михаил Борисович решил использовать баннеры, которые печатались где-то в столицах. Ими обшиваются стены, мебель, из них делаются задники. Так что декорационной росписи в «Шуме» немного. Основная работа уже закончена. Декорации спущены через специальную шахту на третий этаж, на сцену, где их поместили в так называемые «карманы». Главный хранитель и распорядитель всех новоделов – заведующий монтировочным цехом Виктор Ковалев. В просторном (без декораций) помещении цеха уже пишут афишу очередной премьеры и поздравление с грядущим Международным днем театра. Между прочим, декорационный цех в этом году обновился. Из прежнего состава в нем осталась одна заведующая. Бывший рекламист Людмила Кулябина, окончив институт, ушла работать по специальности в ДТДЮ, а Ирину Черемных мы увидели позднее в пошивочном цехе. Ольге Чудновой (не впервые)  предстоит обучить непростому декораторскому мастерству новую команду.   Миша всегда прав В отличие от декорационного в пошивочном цехе на пятом этаже теснее, но и сотрудниц больше – шесть. Именно сюда  перешла из декораторов Ирина Черемных – говорит, давно хотела. И закройщик-модельер Ольга Щеглова, когда-то работавшая в цехе, вернулась на прежнее место через двадцать лет, оставив собственное дело. В центре комнаты, где сидят театральные модистки, стоит большой стол, на нем в файловых папках лежат живописные эскизы костюмов к «Шуму за сценой» работы Михаила Мокрова. – Режиссеров всех любим, – отвечает на вопрос «ЗВ» об отношении к постановщику спектакля Борису Гуревичу заведующая пошивочным цехом Лариса Сидельникова, – но не перед премьерой. За неделю-две начинаются, как правило, переделки костюмов. Режиссеру не нравится, актерам не нравится, художнику сначала нравится, а потом не нравится... В результате девчонки здесь ночуют, выходят на работу в выходные, чтобы сделать так, чтобы нравилось всем. – Мы очень любим костюмы Миши Мокрова, – включается в разговор Лобанова, – но они у него никогда не бывают простыми. Художник он фантазийный, всегда такого накрутит... Когда мы с Ларисой принимаем заказ, то готовы его убить: опять наворотил. Воюем до последнего, но он всегда добивается от нас того, что хочет. А когда артисты выходят на сцену в наших костюмах, сшитых по его эскизам, понимаем: Миша был прав! Все женские наряды к «Шуму за сценой» практически готовы и переданы в костюмерную. Нашей модели, сотруднице редакции Наде Белоголовкиной, предлагают примерить из оставшегося – гламурные алые шортики из блестящей ткани, сшитые для актрисы, играющей роль Брук, тоже актрисы, играющей в этом «спектакле в спектакле» роль Викки. Но Надя на примерку столь смелого костюма не отваживается…   Хэндмейд-валенок Как выяснилось, бутафорский цех, расположенный на втором этаже театрального здания, один из немногих в стране имеет в своем составе многопрофильных специалистов, изготавливающих кроме реквизита еще и головные уборы, работающих с обувью, декорациями. Когда мы спустились к бутафорам, заведующая цехом Эльвира Кучинская делала обувь для Дениса Чайникова, которому в новой комедии досталась роль немолодого актера, играющего вора. Для Чайникова  художницы  придумали «валенки ручной работы». У обычных валенок, приобретенных в магазине, обрезали голенища, а оставшуюся часть обшили тканью. На момент нашего визита Эльвира и ее коллега пришивали к ним опушки. На столах, как и в пошивочном цехе, мокровские эскизы. По замыслу режиссера и художника в финале спектакля артисты появляются в масках – символах театра: Коломбины, Арлекина, китайской, африканской и других. Так постановщики решили обозначить торжество Театра над шумом за сценой... Но наш художник не был бы самим собой, если бы не использовал эту возможность и не превратил каждую маску в незабываемую шляпу. – Знаменитый Мокров очень любит головные уборы вообще, – комментирует эскизы и оставшийся в работе тюрбан а-ля мадам Помпадур Эльвира Кучинская, – и необычные в частности. Сколько мы их уже переделали, но он ни разу не повторился. Вот, например, африканская маска, она же головной убор. Во время движения по замыслу художника он должен вибрировать, для чего мы использовали пружинки. Для Романа Лесика мы сделали великолепное сомбреро, а вот еще венецианский берет… – Финал будет длиться всего пять минут, а цех над масками работает целый месяц, – улыбается Эльвира, – но мы любим свою работу. Нам бы только места побольше, да швейные машинки покруче.   Волшебство и тарелочка сардин С самой высокой точки нашей экскурсии, площадки шестого этажа, Лобанова разрешает понаблюдать за репетицией этого самого финала на сцене.  Все участники спектакля – четыре актрисы и пятеро актеров в костюмах и масках – бесконечно кружатся под музыку и методичное «Вращайтесь! Вращайтесь! Вращайтесь!», повторяемое хореографом из Санкт-Петербурга Ольгой Шароновой. Сверху зрелище выглядит чрезвычайно красочным и слегка напоминает карнавальную праздничность вахтанговской «Принцессы Турандот». Костюмерная и парикмахерская расположены поближе к сцене. Татьяна Крамарева показывает нам парики для спектакля, а когда в костюмерной Ольга Мельникова находит для нашей модели  платье героини «Ямы» (костюмы к «Шуму» – на актерах, а те – на репетиции), то Татьяна подбирает к нему парик. Минут через пять-десять  происходит волшебное превращение просто красивой девушки в таинственную Незнакомку: Ты помнишь, как из тьмы былого, Едва закутана в атлас, С портретов Рокотова снова Смотрела Струйская на нас? Ее глаза – как два тумана, Полуулыбка, полуплач… К действительности журналиста «ЗВ» возвращает тарелочка бутафорских сардин, которые несет на сцену мимо костюмерной Ольга Бобылева, заведующая реквизиторским цехом. (Эти самые сардины фигурируют в «Шуме за сценой»). В руках у Ольги Петровны кроме тарелки с сардинами из силикона  бутылка из-под виски и молоток. Весь реквизит, если он не бутафорский, она закупает в магазинах. А если нужны продукты, то будут продукты. Татьяна Лобанова тут же вспоминает «Гнездо глухаря» еще в старом театре, окончания которого с нетерпением ждали монтировочный и осветительный цеха, работающие на спектакле. Всякий раз после ухода артистов  монтировщики и осветители отводили душу на деликатесах, добытых, между прочим, все той же Ольгой Петровной… В радиоцех и к осветителям «ЗВ» на этот раз не повели. По словам нашего гида, они только вступают в творческий процесс. – Сейчас они больше в подчинении у режиссера, чем у меня, – говорит заслуженный работник культуры Татьяна Лобанова, начинавшая свой путь в театре 27 лет назад в осветительском цехе, а потом возглавлявшая его до 1998 года. – Свет создает волшебство в театре. Это удивительный мир, заставляющий оживать и жить своей особенной жизнью все, что было создано декораторами и бутафорами. Чуть раньше световиков в работу включаются звукооператоры, и тогда спектакль наполняется звуками… …Ждать осталось всего две недели.

Татьяна Лобанова и Лариса Сидельникова работу над костюмами начинают с войны с художником Костюм Брук (справа) по эскизу художника Михаила Мокрова модель из редакции примерить не решилась Силиконовые сардины у реквизитора Ольги Бобылевой никто не съест На сцене режиссер Борис Гуревич (в центре), хореограф Ирина Шаронова (слева) с актерами Павлом Авдеевым и Татьяной Ивановой