18 апреля свое 70-летие отмечает первая в Норильске фотолаборатория. Юбилею был посвящен прошедший недавно фестиваль “СЕВЕР.док”, на который с материка слетелись почетные гости, в их числе известный фотомастер, в прошлом собкор агентства печати “Новости”, победитель международных фотовыставок Юрий Ищенко. Тогда-то “Заполярный вестник” и побывал в гостях в фотолаборатории, входящей теперь в состав центра имиджевых проектов управления общественных связей ЗФ.

Фотолаборатория позже была переименована в фотоинформационное бюро (ФИБ), еще позже – в отдел рекламы и дизайна центра имиджевых проектов УОС. Но и сейчас многие по привычке говорят “ФИБ”. Для удобства остановимся на этом варианте. Юрия Ищенко я впервые увидела, когда работала в картинной галерее, где мы готовили спортивную фотовыставку. Ищенко вошел в зал и, указав на портрет генетика Паншина, рассекающего горные склоны, сказал: “Убрать!” Через 28 лет он сидит и объясняет почему. Партийный фейсконтроль тогда не прошел бы не только попавший в плен генетик, но и известный бригадир-проходчик, строивший “Маяк” и тоже отсидевший в лагере. Кстати, как раз политзаключенные оставили значительный след в истории ФИБ: известинец Аркадий Сорокин, собкор “Комсомолки” Евгений Рябчиков, кинооператор “Ленфильма” Виктор Гласс, инженер проектной конторы Георгий Старицкий. Юрий Ищенко говорит, что именно многослойное царство интеллекта за спиной авторов сообщает фотоснимкам (или стихам) особую энергетику. Приводит пример из снимавших норильчан – лауреат Ленинской премии Леонид Ройтер и инженер-химик Мириам Борисовна Ферберг, которая сейчас, в 90 лет, бегает по Парижу. – Она снимала Ламу с верхушки горы Елены, передний план – заросшие высокогорным мхом камни, и дальше проглядывается разлив Мелкого. Когда я такой план увидел – мне было двадцать, тоже туда залез, это непросто. Упорные были люди той эпохи.   Новые горизонты На фестиваль из Москвы прилетела Вера Калугина, в недавнем прошлом руководитель центра имиджевых проектов. Рассказывает о лежащих на столе весомых фолиантах по истории комбината, выпущенных “Норильским никелем”. Альбомы наполнены раритетными снимками из фондов фотолаборатории. Теми самыми, чьи авторы были людьми с интересной, местами трагичной биографией. Хорошо, что их имена рассекречены. Конечно, есть в альбомах и фотографии мастеров 60–80-х: Владимира Чин-Мо-Цая и Юрия Ищенко. Директор центра имиджевых проектов Василий Мороз, в чьем ведении сейчас находится фотолаборатория, рассказывает, как идет в ФИБ оцифровка исторических фотографий. В помещении рядышком снимки размером до полутора метров можно распечатать на гигантском плоттере. – Сегодня процесс печати от того колдовства, который был раньше, отличается кардинальным образом, – поясняет Василий Мороз. – Если раньше надо было проявить пленку, зарядить химию, сколдовать с переносом на бумагу, в химии ее вымачивать, то сейчас все делает машина. С одной стороны, что-то утрачивается, с другой – новая информация, новые горизонты и возможности. Совсем юный сотрудник фотолаборатории Андрей Тимаков рассказывает, как понравились его дедушке-шахтеру и бабушке-учительнице снимки из их норильской молодости, распечатанные уже в цифровом варианте. Бывший лаборант ФИБ Светлана Карпухина у стеллажей с негативами в прохладном хранилище с удовольствием вспоминает: в течение двадцати лет сотни раз перебирала эти конвертики с уникальным содержимым. Несколько поколений фибовцев собираются за круглым столом (есть здесь такой, натурально круглый), пьют чай и рассказывают, как дружно и интересно живут и жили под крышей фотолаборатории. Владимир Чин-Мо-Цай, когда-то возглавлявший ФИБ, задерживался из-за нелетной погоды в Красноярске. И главным рассказчиком в этот день был Юрий Ищенко, сейчас живущий в Абакане. Среди его историй есть и смешные (например, про дрессированную овечку, “прописавшуюся” в ФИБе), и трагичные (про взрыв в конце 70-х печи ПЖВ на медном, где Ищенко работал в подразделении ГМОИЦ, – когда тонны пыли и штейн, как напалм, начали взлетать фейерверками). Но самыми увлекательными оказались те, в которых мастер описывал творческий процесс создания фотографий о Норильске. Довольно-таки занятно, что один и тот же город разные люди видят совсем по-разному.   Злющий плавильщик “Мы однажды в фотоклубе подготавливали свои экспозиции для отправки в Москву на какую-то всесоюзную выставку. Работы на полу разложили, рассуждаем, спорим. Один автор показал, второй. Чин-Мо-Цай свои пытается разложить так, чтоб был рассказ. И есть в нем начало, есть точка, есть интересные кадры, но в середине пресно. Я говорю: “Вова, не лезь ты с этим туда. Это тебя не украшает”. Мы всегда так разговаривали и друг на друга не обижались. Остальные тоже начинают выводить: “Провал в колорите”, “Темные пятна”, “Должен быть антипод”. Мы отворачиваемся, ушли в другую сторону зала, там другие работы разложены, формулируем свое мнение, аккуратненько переходим к сухому вину. А Чин-Мо-Цая нет. Лето было, солнце светило, час ночи, вдруг я слышу – шкаф сушильный заработал, а Чин-Мо-Цай бегает, что-то делает. Говорит: “Погодите расходиться, я вам чаю поставлю”. Два часа ночи, пьем чай, выскакивает снова Чин-Мо-Цай и бросает на пол фотографию. Он в десять часов вечера после нашего разговора уехал на медный завод. Раньше надо было пленку проявить, высушить, поставить раствор и отпечатать цветную фотографию 50 × 60 – это не плоттером, откорректировать ее надо было: взять три, четыре, пять проб, провести процесс… Он причесался, умылся, выходит в рубашке и легких домашних шортах: “Вот что я решил положить”. Все мы оторопели: “Где нашел?” Молчит. Потом говорит: “Съездил снял”. А ему надо было как раз попасть на время розлива, он металлург, знает когда. Съездил, снял портрет плавильщика. На нем человек с поворотом, крупное лицо, по нему текут, как слезы, потовые дорожки. Свежая серая пыль, мокрая искристая речка пота сквозь эту пыль и взгляд – до того злющий! И серия сразу изменилась в характере. Сразу читалось: это не сладкая улыбка, когда металл в 1200 градусов рядом с тобой пышет. Он жарит, и нельзя никуда отлучиться, потому что тут же изменения произойдут какие-то. Нужно хлопать по этим анодам, чтобы они не пузырились, не расплескивались, гасить в них так называемую первую температуру. Конечно, человек злющий. Чин-Мо-Цай нам говорит: “Он чуть не дал мне по голове”. Появилась драма: труд нелегкий, человек злой на этот металл. Все изменилось, и работа тут же получает серебряную медаль”.   Пурга, ажурные колготки “Он вообще редко думает, снимает спонтанно, – говорит Ищенко про Чин-Мо-Цая. – Этим и хорош. Есть такие люди, которые мгновенно могут сделать: хлоп-хлоп – и все прекрасно. В агентстве печати “Новости” работал фотоклассик Лев Устинов. Однажды он приехал в Норильск, выходим с ним из Дворца культуры, метель, плохо видно, а он уже свою “лейку” достал, спрятал ее в карман. А тут прямо навстречу группа девчонок. Он мгновенно выхватывает камеру: щелк, щелк, щелк… и дальше идет хохочет. Что ему там понравилось, ночью? Я потом эту фотографию видел, в журнале Soviet Life она была опубликована. Из тех девчонок, что оказались впереди, правая в шубе была, другая в пальто, обе в снегу. А навстречу машина, видимо, шла, подсветила фарами. От рекламки кинотеатра “Родина” тоже подсветка была и, конечно, от уличных фонарей. Мгновение: ветер распахнул полу этого пальто и показал ажурную сетку колготок чуть ли не до бедра. И все это фарой высвечено, на просвет горит и светится. Метель кружит, темно, и вдруг такая славная, стройная, сексуальная женская ножка… Как лучше о Норильске сказать? Если можно так ходить, значит можно здесь жить, если есть такие девчонки, значит вдвойне можно. Такой кадр нельзя продумать заранее. Другой классик отечественной фотожурналистики, Всеволод Тарасевич, по-своему решал тему Норильска: долго думал, составлял кадроплан, когда не видел еще фактического материала. И согласно этому кадроплану упорно работал. Ставил софит, аппарат, щелк, щелк – десятки катушек пленки, он ожидал состояние, которое там появится. И у Тарасевича великолепные фотографии, но серия о Норильске была политически заблокирована. Например, он через кладбище и поваленные снежные кресты снимал медный завод – так по его плану было положено. Или в ресторане “Таймыр” – едящих и пьющих бородачей, лауреатов Ленинской премии. На Америку это можно было давать, а в Союзе было запрещено. Тема “Норильск” у него не шла ни на каких выставках”.   Норильск глазами француженок “Смотрел я однажды фолиант, выпущенный французским фотографом после путешествия по России. Сделан он по мотивам “Путешествий” Шуберта. Композитор был уже смертельно болен, что нашло отражение в музыкальном материале, и фотографу показалось, что Россия тоже находится в предсмертной агонии пьянства, беспролазности, безысходности. Француз проехал десять тысяч километров, и везде у него на снимках одни “бухальщики”, пьяные “хрущевки”, набитые непристойными бабами, везде стакан водки. Он только такой увидел Россию. Француженка Франсуаза, которая приезжала в Норильск в 1990-м, раньше работала у Диора, делала рекламу его продукции. Это срезанные головы у мужчин с ярко выраженной мускулатурой, подчеркивание тела, пола. Она попросила меня встретить ее, показать Таймыр. Потом выслала мне свою книгу. Про плавильный цех медного завода она пишет, например, что я привел ее в цех с тошнотворным запахом, где с выворачивающим душу ревом, как огромные динозавры, огнедышащие змеи, работают печи, которые не дай бог кому-нибудь увидеть. Про людей вроде неплохо написала, я не сказал бы, что она их утрировала. При подаче использован тот же прием, что при рекламе продукции Кристиана Диора – конфликт. Другого опыта у нее не было. Подруга Франсуазы Лиза Сарфатти была неизвестной, когда приехала в Норильск. В комнате мастеров она спросила: “Можно я здесь поснимаю?” А там гайки, тиски, сейф открытый, надписи на стенах, народу нет. Это все резко, объективом стоимостью в несколько тысяч долларов, она и запечатлевала. Я потом увидел опубликованные фотографии и узнал, что за этот цикл ее приняли в знаменитое агентство Magnum, где работают звезды мировой фотографии. Я был поражен. По этим фотографиям можно было прочитать: что же за люди там живут, какие у них мозги, какой уровень общечеловеческой культуры, если они находятся в таких условиях? Потом Лиза сказала: “Посмотри мои книги”. Когда она снимает конфетных девочек из колледжа в Лас-Вегасе, то их аккуратные комнаты в общежитии, сами девочки, их позы и наряды выглядят исключительно интеллектуально, хотя потом я много разного читал про Лас-Вегас…” …Рабочий день в ФИБ давно закончился, круглый стол понемногу опустел. Ищенко отправился покурить, я попрощалась с интересным рассказчиком, Коля Щипко остался послушать другие истории. На следующий день прилетал Чин-Мо-Цай, встреча с мастерами ФИБ, оставившими нам объективный портрет города и его жителей, должна была состояться в городском музее.

Через руки Веры Калугиной и Василия Мороза прошло немало проектов по истории Норильска и “Норильского никеля” Исторические снимки будут оцифрованы Старые фотографии можно распечатать на плоттере. Мы видим их на баннерах в городе Алексей Арлюков и Юрий Ищенко внесли весомый вклад в фотолетопись Норильска Светлана Карпухина сотни раз держала в руках раритеты