Из Норильска уезжает заведующий кафедрой «Разработка месторождений полезных ископаемых» Норильского индустриального института Михаил Скачков. За те 10 лет, что он у руля, 50 студентов НИИ прошли стажировку в зарубежных компаниях, кафедра выпустила рекордное количество горных инженеров. Но молодых  специалистов в НПР все равно не хватает.  Этой теме и было посвящено прощальное интервью.  

– Михаил Сергеевич, вы закончили институт в 75-м, работаете здесь с 74-го. Как так? – Свою трудовую деятельность я начинал в ГМОИЦ, а здесь заканчивал вечерний факультет. На пятом курсе перевелся сюда заведующим лабораторией. Учился и работал. В то время не было, к сожалению, дневного факультета. – На каком этапе выпускники вашей кафедры включаются в разработку полезных ископаемых? – На стадии проектирования горного предприятия. Геологи делают оценку месторождения, подсчитывают запасы, утверждают на правительственном уровне;  шахтостроители проходят стволы, капитальные выработки; а технологи уже подключаются, когда начинается добыча полезных ископаемых. –Говорят, рядом с Талнахом зарыт второй Талнах, только на глубине 3–4 километра. Там было бы сложно работать? – Конечно, есть определенные сложности при работе на больших глубинах. Принимаются специальные меры по кондиционированию воздуха, меньше люди находятся в тех выработках, где высокая температура.   Девочка с пистолетом – Вы в ЮАР, где самые глубокие рудники,  своих студентов не отправляли на стажировку? – Нет, потому что студентам не рекомендуется туда ездить. Когда мы начинали свои загранпоездки, обстановка там была сложная. – Расисты? –Андрей Говоров ездил туда в командировку, много рассказывал, как там живут белые. Йоханнесбург вечерами становился пустой. Все выезжали за город, все – с оружием, со специально тренированными собаками. Приехал он к одному из директоров, увидел там маленькую девочку с пистолетом под мышкой. Спросил ее: «Ты что, если понадобится, будешь стрелять на поражение?» – «Да, буду стрелять». – Вы возили своих студентов в другие места? – Когда мы определялись с поездками, делали запрос в горную компанию, куда бы нам рекомендовали поехать. Они дали нам всю информацию: с кем работает компания, через кого они на них выходят, кто надежный партнер и так далее. У нас было несколько договоров. Подписали даже договор с американской компанией, но его не реализовали. Дело в том, что практики были направлены на то, чтобы обучать специалистов горно-металлургического направления, а американцы предоставляли нам только университеты и офисы компаний. Почему мы выбрали именно Скандинавские страны? Потому что сейчас весь мир работает на скандинавских машинах и использует их оборудование и передовые технологии. – Ваши студенты, насмотревшись на все это, потом у вас не спрашивают, почему у нас не так? – Спрашивают. Для того чтобы у нас стало лучше, они и обучаются, получают дипломы, чтобы реализовать то, что увидели. – Но ведь у нас в России изначально все делается не так, как надо, а потом менять что-то сложно. – Нам менталитет надо менять. У них и травматизм минимальный, другая организация труда, другое отношение к работе. Как они говорят: «Может, мы не так быстро делаем, но лучше нас никто не сделает». – Инженеры на наших заводах тоже рассказывают, что иностранцы работают не спеша, инструменты раскладывают аккуратно. За нашими им не угнаться. – Потому что они выполняют все так, как положено по технологии. У них все по-другому. Если работник иностранной фирмы  будет делать что-то не по правилам и что-то с ним случится, он потеряет страховку. У них это просто не принято. У нас на совместных предприятиях тоже такое есть.   Упущенный момент – Михаил Сергеевич, в НПР проблема с кадрами, а в НИИ есть кому эти кадры ковать? Известно, что многие преподаватели утекли в более денежные места, на хорошие должности и оклады… – Многие уходят, это же бюджетные деньги… Компания нас поддерживает: строит спортзал, актовый зал, оплачивает практики студентам, Михаил Прохоров  выделил средства на геологический музей. А деньгами на зарплату преподавательскому составу никто не помогает. В Москве, например, преподавателям вузов Лужков доплачивает. Другие институты как-то выкручиваются, договариваются с предприятиями, организуют университетские комплексы. Но у них рынок очень большой, а у нас два партнера: Норильск и Горная компания.  Хорошо, если бы и наша власть нам помогала. Все же институт решает кадровые и социальные вопросы: молодежь отвлекает от пороков. – Как было по части заработков в советские времена? – В советские времена у нас ректор получал больше директора комбината. У меня была заработная плата на уровне директора рудника. – Теперь в разы меньше? – Да вы что! (Смеется). Тогда был совсем другой подход к образованию. Хорошо, сейчас все возвращается к системе завода-втуза в виде новой программы «Профессиональный старт». Подготовка студентов стала лучше. – На предприятиях ею не все довольны. – Предприятия долго жили без студентов. Они их отвлекают, с ними нужно возиться. А там сокращения, люди  очень сильно загружены, свою бы работу сделать, а тут еще и студенты. – Но, когда мы ходим на интервью к начальникам, они чуть не плачут: проблема с кадрами. Почти у всех. Вот они хотят кадры, вот в НИИ их куют, так в чем дело? Почему все не сходится? – Оно и не сойдется. В кадровой политике, на мой взгляд, упустили тот момент, который нельзя было упускать. Теперь будет сложно. Но американцы ведь тоже потеряли горное образование, и ничего, сейчас будут восстанавливать заново, в течение восьми лет. Только они на уровне Конгресса США этим занимаются. На уровне правительства планируют поднять заработную плату и престиж горного инженера. Если мы выпускаем по России 5,5 тысячи горных инженеров, американцам требуется больше шести тысяч, а горного образования у них практически не осталось. Да это во всех странах такая тенденция. Приезжали к нам финны, я беседовал с их заведующим горной кафедрой. Рассказывает: «Мы пять человек выпускаем». Представляете? При 15 тысячах студентов. Дело в том, что молодежь не идет в эту профессию. Все хотят быть банкирами, офисными работниками, заниматься компьютерными технологиями. – Один руководитель во время интервью (и не он один)  уверял, что еще немного, и народ отсюда сбежит, раз с зарплатами дело аховое. – Такие месторождения, как в Норильске – уникальные. Они все равно будут разрабатываться. Другое дело, что интерес к городу пропал. Социальных программ нет, жилье не строят, зарплаты сравнялись с материком. Там они могут быть даже  выше. Вот у Федерального университета в Красноярске совсем другое финансирование. Они же идут по президентской программе. Думаю, преподаватели там получают не меньше, чем наши, северные. – Может, Норильску и правда пора переходить на вахтовый способ? – У норильских рудников и заводов аналогов в мире нет. Кого попало сюда не привезешь. Чтобы специалиста адаптировать, нужно его года три-четыре здесь мотать по громадному предприятию. Если привозить людей, вахта должна быть длительной – 10 лет. Но за это время человек должен заработать себе и на квартиру, и на машину, и на достойную жизнь на материке. Как в Канаде, за 5–6 лет. – Канадцы – продвинутые. – Это же Север. Чтобы туда поехали специалисты, нужно создать им условия.   Случайных людей нет – Михаил Сергеевич, что за иностранный диплом висит  у вас на стене? – Это институт во Франции в 2002 году победил в конкурсе как самое быстро развивающееся предприятия. – О! Значит, с нашим институтом все не так плохо. Сколько народу выпустила ваша кафедра? – За все существование с 61-го года – более тысячи человек. В том числе за последние десять  лет – более 500. Был большой поток. Я же здесь давно работаю. Если раньше мы выпускали 10–15 человек, то сейчас меньше 50 не бывает. Стопроцентное трудоустройство, и просят: «Дайте нам еще специалистов». – Может, стоит еще больше ковать свои кадры? – Нам все подпортил ЕГЭ. Раньше было как? Одновременно проводились экзамены во всех вузах. Не поступил – значит не поступил. Мало ли что там, на материке, получится, поэтому многие старались поступить в наш институт. А теперь они получают этот ЕГЭ и отправляют в разные вузы. Все институты сейчас испытывают потребность в студентах, потому что демографическая яма. Они с удовольствием берут норильчан. Выпускники получают по несколько приглашений и выбирают, куда ехать. – Будем надеяться, что это не последний этап в развитии Норильска. Должен же быть подъем. – Обязательно будет. Большие запасы меди и никеля с высокой концентрацией на земле сосредоточены всего в нескольких местах: в ЮАР, на Таймыре и в  Канаде. Других крупных разведанных месторождений с таким содержанием меди и никеля нет. А сейчас ведь юго-восточным странам они нужны. Заработала оборонка России, им тоже нужен металл.     – Уедете, будете вспоминать свою кафедру? – Конечно. Она у нас очень дружная. Это специфика всей горной отрасли. Сюда случайные люди не попадают. – Планируете работать на материке? – Разве норильчане без этого могут прожить? – Что-нибудь пожелаете нам, остающимся здесь? – Хотелось бы поздравить норильчан с юбилеем города. Пожелать им крепкого здоровья, большой энергии и оптимизма, человеческого счастья и праздничного настроения. А родному институту быть всегда флагманом и центром высшего образования на Таймырской земле.   Спрашивала Татьяна РЫЧКОВА