22 января 70 лет исполнится Игорю Аристову
 
Мне хотелось бы рассматривать эту публикацию как своеобразный вопросник 70-летнему юбиляру. Что он подтвердит? Что опровергнет? Уверен, что ответы могут оказаться не только интересными, но и неожиданными, поскольку суждения Аристова и в прежние времена зачастую не соответствовали общепринятым канонам, а порой не отличались и политкорректностью.

Если бы лет пятьдесят с хвостиком назад в семье Сергея Сергеевича и Зинаиды Иннокентьевны Аристовых зашел разговор о будущем сына, вряд ли кто смог бы предугадать, что судьба выпускника Иркутской средней школы №1 сложится столь необычно.   В Заполярье на «Заполярный» Игорь учился хорошо, однако, как сам говорит, небрежно. И в активистах-общественниках не числился, отдавая большую часть свободного времени лыжам, стрельбе, легкой атлетике, туризму, велосипеду… На выбор института (Иркутский политех) и факультета (горный) повлияли случайные обстоятельства. В самом деле, отец – педагог с философским уклоном, в дальней родне – финансовый инспектор, купцы-золотопромышленники. Правда, среди них – неоднократно избранный голова Красноярска. А стоило Аристову увидеть дражные работы на приисках, вопрос решился сам собой. Хотя раньше подумывал и о геологии. Производственные практики происходили на комбинатах в Лениногорске и Джезказгане. При распределении напросился в Союзвзрывпром – взрывное дело показалось привлекательным, а потом, уже через Красноярский Совнархоз, удалось переадресоваться в Норильск, куда получила направление жена, Галя, тоже выпускница политеха, металлург по специальности. В общем, опять стечение случайных обстоятельств. Распределяя вновь прибывших, главный инженер горнорудного управления комбината Кемаль Казбекович Арбиев агитировал за рудник «Медвежий ручей» («там быстро выдвинешься»), но открытые работы Игоря не привлекали, и он предпочел другое, по мнению Арбиева, менее перспективное место – подземный рудник «Заполярный». Начались горняцкие будни. И «посиделки» в совете молодых специалистов, благодаря которым "участковый» мастер вскоре сблизился с такими же, как и он сам, нестандартно мыслящими, энергичными, не лишенными амбиций. Высокий, симпатичный, независимый в суждениях, начитанный, любознательный и остроумный, Игорь «показался». Его приглашали на комсомольские пленумы, он с удовольствием приобщался к туристическому братству, участвовал в подготовке вечеров молодых специалистов… В общем, оглянуться не успел, ан – в «сетях». Да каких – горкома комсомола! Позже, соглашаясь поработать в аппарате с весьма лестной перспективой, Аристов испытывал чувство благодарной признательности новым друзьям за доверие, в то же время не представляя себя в новом качестве. Такой «заброс» в низы с целью поиска ярких личностей для норильского комсомола был не внове. В результате – практически всегда без осечки. В десятку. Или близко. А потому стоит ли удивляться, что несколько недель спустя Игоря, как и предрекалось, избрали первым секретарем.   Из уст Леонида Ильича Аппаратные будни преподносили неожиданности, проза жизни чуть не подорвала желание заниматься новым делом. Но разочароваться Игорь не успел: комбинат и город вовсю готовились к переменам, вызванным открытием Талнахского месторождения медно-никелевых руд, и горком комсомола искал свои «точки приложения» в набиравшем силу общем трудовом подъеме. Тем более что кусочек руды с Правобережья Норилки, оттуда, с Талнаха, уже перекочевал от приехавшего в Красноярск на слет молодых строителей Сибири и Дальнего Востока плотника-бетонщика «Талнахрудстроя» Алексея Дереповского в руки первого секретаря ЦК ВЛКСМ Сергея Павлова. А в феврале 1964-го список подшефных комсомолу ударных строек пополнился еще одной – расширением и реконструкцией Норильского горно-металлургического комбината. Словом, ситуация обязывала. Аристову и его единомышленникам удается совершить качественный прорыв в хорошо и многократно апробированном соревновании среди молодежи: шаг за шагом на всех предприятиях комбината создаются комсомольско-молодежные смены, совокупность которых образует своеобразную цепочку – сквозную смену, что позволило сделать весомым и зримым вклад молодых норильчан в реализацию планов развития комбината. Горком ВЛКСМ, взяв шефство над сооружением объектов Талнаха, создает там штаб соревнования, объявляет призыв добровольцев на строительство первого талнахского рудника «Маяк». Руководители комбината высоко оценили инициативу и деловую хватку первопроходцев: приказом директора НК Владимира Ивановича Долгих второй талнахский рудник назван «Комсомольским». Руда Талнаха пошла на металлургические переделы комбината в конце марта 1966-го, а спустя полтора месяца указом Президиума Верховного Совета СССР Норильская городская комсомольская организация в числе шести других была награждена орденом Трудового Красного Знамени. Игорь Аристов и Николай Сергиенко, делегаты норильского комсомола на ХV съезде ВЛКСМ, узнали об этом первыми из речи Леонида Ильича Брежнева. 26 июня, в День советской молодежи, орден был прикреплен на знамя городской организации.   Пробил «Современник» Засиживаться в горкомовском кабинете Игорь не любил. Он был легок на подъем и подпитывался новыми идеями то дискутируя с молодыми никельщиками, то обсуждая текущие дела на ударном комсомольском объекте – строительстве цеха электролиза меди, то радуясь успехам хантайгэсстроевцев (первый комсомольский десант высадился на площадке будущей станции еще весной 1963 года), то добывая для бригады Валерия Коновалова с «Комсомольского» бетон и доску для опалубки… Да, приходилось бывать и хозяйственником, особенно с подачи «Комсомольского прожектора». И Аристов не гнушался черновой работы, хорошо понимая: какое, к черту, воспитание, если дело стоит. А проекты рождались замечательные. И на полках не пылились. В 1965-м горком отправил в путь летний трудовой лагерь старшеклассников «Солнечный», «пробил» школу рабочей молодежи «Современник», где учились подростки до 16 лет. Игорь опекал подростковый клуб «Молодые коммунары» (комиссаром была главный редактор молодежной студии телевидения Екатерина Лопато). Ему удалось убедить городское образование в пользе школьных производственных объединений, и в 1966-м первое из них – фабрика «Северное сияние» (на базе мастерских при школе №2) – стало обслуживать детские сады. Стены Дворца культуры комбината и талнахского клуба «Юность» помнят трудовые пленумы горкома комсомола, а залы хранят голоса, музыку, песни многочисленных творческих бригад, прибывавших в Норильск по направлению ЦК ВЛКСМ… Были, конечно, и неудачи, разочарования, порой закрадывалась мысль: не потеряю ли профессию, что делать, когда тебе на смену придет «честолюбивый дублер». Ведь придет… Ho вторгалось утро, со своими заботами стремительно надвигался день и… Очередная пачка сигарет – в карман, решительно – «на волю», где уже ждет безотказный и надежный Иван Алексеевич, шофер… Поехали…   В большую жизнь Ему было тридцать, когда предложили на вырост должность заместителя главного инженера горнорудного управления. Думаю, Игорь прощался с комсомолом без сожаления. Понимал, что молодежный горкомовский кабинет – дело временное, дань, если хотите, увлечению. Постепенно редел ближний круг: друзья, единомышленники уходили в «большую жизнь», и начала скудеть питательная среда, порождавшая – и не раз! – мощные интеллектуальные всплески, дарившие немало заманчивых идей… В какой-то мере уходил, потому что претили некоторые обязанности, связанные с партийно-комсомольской субординацией, поднадоел и изрядный конформизм. И, уж конечно, не прельщался комсомольской карьерой в Красноярске: таковые намеки – они высказывались неоднократно – Аристов отметал, что называется, с порога… Мне мало известно, чем Игорь занимался в горнорудном. Еще меньше знаю о том, как складывались его производственные отношения: кто ему благоволил, а кто питал неприязнь, кто помогал, а кто совал палки в колеса. Могу, конечно, со слов Аристова, напомнить, что в его ведении были новая техника и технология добычного производства, но без подробностей. Столь же мало знаю и о его работе заместителем директора комбината. Никогда не расспрашивал его, кто и чем «соблазнил» на новую должность. А сегодня, задним числом, вызнавать не хотелось, потому что методы отбора были тогда совсем иными и вряд ли интересны сегодняшнему читателю, по крайней мере, в юбилейной публикации. Мне не довелось бывать с ним в командировках, участвовать в обсуждении каких-то проблем, не знаю, как он выстраивал взаимоотношения с сослуживцами, работниками своего «цеха». Мои впечатления – скорее плод долгих и любопытных, интересных для меня бесед, дискуссий с теми, кто помогал Аристову формировать, доводить до ума социальную политику. А она ведь была! В масштабах – и по содержанию, и по вложениям, – значительно превосходящих то, чем может похвастаться Норильск сейчас.   Воспитатель хозяйственной элиты Об Аристове говорили в превосходных степенях: талантливый социолог, системный кадровик, не только практик, но, в известной мере, теоретик в области человеческих отношений, создатель социологической службы комбината, инициатор и движитель планов социального развития коллектива НГМК и всего города… При нем и с его участием формировались новые и укреплялись действующие трудовые коллективы, существенно была обновлена система подготовки и повышения квалификации кадров, обрела второе дыхание работа с молодыми специалистами… Он приложил руку к воспитанию, обкатке резерва хозяйственной «элиты», качества которой соответствовали стандартам динамично развивавшегося Норильского промрайона. Много ездил, сам и через своих «гонцов» вызнавал все интересное, что могло пригодиться и дать всходы. Работал как селекционер: скрещивая, отбраковывая, культивируя и в конечном счете получая долгожданные плоды. Следуя своему правилу, привечал умниц, деловых и сообразительных, неординарно мыслящих, не боящихся поспорить без оглядки на должности и звания. Его знавали и недовольным, злым, резким, язвительным. Но не потому, что хотел унизить, то была естественная реакция на серость, безынициативность, приспособленчество. А как вы хотели? По случаю мне приходилось бывать и в его кабинете, и в учебном комбинате, выступать на семинарах… Иной раз мы вскользь обсуждали какой-то кадровый вопрос, ту или иную ситуацию. Мое мнение он складывал в общую копилку, все содержимое хорошо перемешивал и, бросив в образовавшийся «микс» свое собственное понимание вопроса, получал нечто пригодное для дела.   Пора сменить работу Время ухода Игоря Аристова из «кадров» – 1982 год – видится закономерным. Если помните, были решены основные социально-экономические проблемы, комбинат и город кардинально преобразились, талнахский феномен превратился в рабочую лошадку, которая исправно тянула потяжелевший воз, «обрушение фасадов», которое грозило Норильску во второй половине 50-х годов, стало достоянием истории, призраком прошлого. Теперь предстояло закрепить, упрочить достигнутое. Возможно, «наверху» сложилось мнение, что эту задачу решит и преемник, а И.С. пора сменить работу. За десять лет «на кадрах» Аристов, думается, напрочь отболел горняками. Хотя, случись, мог бы успешно поработать «в горе». Возможно, согласился бы директорствовать на руднике, что, кажется мне, доставило бы ему удовольствие, отвечало внутреннему настроению – ведь привязанность к «добычникам» (то была своеобразная обогатительная «фабрика», давшая комбинату – и не только! – плеяду замечательных, колоритных личностей) он сохранил на долгие годы. Но, оказывается, за него уже подумали и, сочтя столь долгий замдиректорский срок вполне состоявшейся рекомендацией, предложили избраться первым секретарем Норильского горкома партии. Не исключаю далеко идущие последствия: или дальнейшее продвижение в край, или переход на «хозяйство». Если второй вариант, то – в кресло директора Норильского комбината. И то и другое, по тем временам, вполне логично. Аристов понимал, что уже перешагнул черту, до которой мог в какой-то мере поступать так, как ему вздумается. Он давно избавился от юношеских иллюзий и хорошо представлял, скольких степеней свободы лишает железная хватка партийной дисциплины. Систематично и последовательно его почти «скроили» по цековским лекалам, а потому «товарищи» не сомневались в благонадежности выдвиженца.   Свою кандидатуру снял Мне кажется, перейдя на партийную работу, Аристов, по большому счету, не изменил себе, не стал кондовым проводником линии КПСС. Сложилось впечатление, что многое его тяготило: он становился более замкнутым, реже откровенничал, чаще бывал недовольным… Хотя на людях – все та же корректность, подтянутость, доброжелательность, обаятельная улыбка, безукоризненный костюм, со вкусом подобранный галстук, отутюженная рубашка… Не уверен, что прав, предполагая некую необратимую метаморфозу в Игоре, но я не мог не заметить перемен. Случалось, он звонил поздно вечером и заглядывал ко мне домой или я после вечерних занятий в институте заходил, предварительно договорившись, к нему на огонек – окна главного кабинета в горкоме светились допоздна. Иногда это две-три рюмки коньяка. Две-три незначительные фразы, какой-то вопрос, просьба. Однако даже в эти минуты его не покидала отчужденность, а взглядом, казалось, он не видел собеседника. Может, ему обрыдло все, а как вырваться – не знал. Или уже не мог… Не исключаю, он обрадовался перестройке не потому, что увидел в ней какие-то заманчивые перспективы. Скорее другое – возможность решить свою «кадровую» проблему: вскоре после того, как в силу ряда обстоятельств он снял свою кандидатуру на выборах директора комбината (им стал Анатолий Филатов, а Аристов к тому же был и председателем комиссии по избранию), последовал «сигнал» – не возглавит ли управление кадров Минцветмета. И Сергеич согласился. На том вскоре – кто знал? – и закончилась служебная карьера Аристова: после всех реорганизаций управленческая работа потеряла для него всякий смысл. И к 50 с небольшим он с трудовой книжкой на руках оказался…  у разбитого корыта? Ну если и не совсем так, то близко к тому. Ему, слава богу, хватило воли, характера, чтобы попытать удачи на новом поприще. Однако предпринимательство, которое поначалу развивалось успешно (благо поддержка Норильского комбината выручала), вскоре разочаровало. И он без особого сожаления порвал с ним.   Почет и дурные привычки Последние годы Игорь Сергеевич целиком посвятил себя общественной работе с пенсионным уклоном: заместитель председателя правления Красноярского землячества в Москве, председатель его филиала – клуба норильчан «69 параллель». Он по-прежнему доброжелателен, расположен к общению, готов прийти на помощь и, как правило, помогает. Бывает, нападет хандра, и он посмотрит косо, что-то пробурчит… Но – отходчив, незлопамятен. И окружающие прощают невольные слабости. Как прежде, много читает, при случае процитирует из Булгакова, Пастернака… Не заядлый, но театрал. Собачник со стажем. Если бы не обстоятельства, продолжал бы кататься на горных лыжах (чем увлекался в Норильске). Не отказывает себе в банных радостях, к коим пристрастился еще на Севере. А вот машину давно не водит, хотя, помнится, в прежние времена лихачил по тундре, а в долгих автопутешествиях на материке стал, можно сказать, профессионалом. Отучила Москва… Дурные привычки? Есть, конечно. Как у всех нас. Курит, но только хорошие сигареты. Бросать, похоже, не собирается. Без особых предисловий может принять рюмку-другую. Однако будем снисходительны, памятуя и собственную небезгрешность, и народную примету, утверждающую, что наши недостатки суть продолжение достоинств. Его личные пристрастия обернулись постоянным участием в подготовке и публикации материалов о Норильске и норильчанах. Под его патронажем вышло несколько книг о Завенягине, Ломако, Логинове, Колесникове, Ксинтарисе. В рабочей комнате клуба – десятки папок с материалами к «Феномену Норильска». По сути, Аристов взял на себя труд черновой подготовки нескольких томов. Не только потому что один из редакторов издания. Как-то в давнишнем разговоре он посетовал: «Боюсь, пропал мой горкомовский архив…» Оказывается, много лет и тщательно собирал все, к чему имел отношение. (С давних пор чуть ли не самым любимым канцелярским инструментом у него был диктофон. Сначала наговаривал черновик будущего выступления, потом сам же правил. В общем, анализируя, предпочитал обходиться без «рыбы», приготовленной работниками аппарата.) Навел справки. Его успокоили: цел, не сожгли, не выбросили – сдали в городское хранилище. А я-то удивлялся «собранию сочинений», которое стоит в офисе клуба. Выходит, собирательство где-то в генах. И правда: один из дальних родственников И.С. профессиональный археолог. Как знать, возможно, сегодняшний неподдельный интерес, который Аристов питает к свидетельствам исторической памяти, как раз то, чем надо было заниматься изначально. Хотя, правду сказать, в какой-то мере он был ее хранителем и в прежние годы. В любом случае, жизнь – вполне достойная, состоявшаяся, отмеченная не только званием почетного гражданина Норильска, но и высокими государственными наградами. Остается пожелать здоровья, благополучия ему и семье. Тогда все будет в радость – и день сегодняшний, и все отпущенные судьбой годы. Фото Александра ПРОСЕКОВА

На практике в Джезказгане Первого секретаря (слева)прочили на место "красного директора" после Б.И.Колесникова (в центре)