Интересно, есть ли в Норильске человек, который ни разу не был на слете туристов на Хараелахе, не приходил на “Планерку”, где можно услышать хиты в исполнении первых лиц города, не сверял время по солнечным часам и ничего не слышал о памятнике не вернувшимся с маршрута? Есть ли человек, которому ни о чем не говорит фамилия идейного вдохновителя всех этих, а также многих других проектов – Леонида Соломахи?

Он – организатор захватывающих проектов, депутат, руководитель Норильского фонда поддержки предпринимателей, почетный полярник, заслуженный путешественник РФ и норильчанин, получивший медаль ордена “За заслуги перед Отечеством” II степени. Он из тех немногих людей, успешность которых не вызывает зависти и раздражения у горожан. Может, потому, что и сам он умеет радоваться успехам других. “Я люблю жизнь во всех ее проявлениях”, – говорит Соломаха.   Была война А в детстве Лёня, как герои платоновских произведений, мечтал стать машинистом паровоза. Ему нравилось смотреть на проезжающие мимо вагоны, на лица людей, которые едут куда-то к лучшей жизни, слушать монотонный стук колес. До его рождения случилась война. Отец ушел на фронт одним из первых. Участвовал в боевых действиях на Западной Украине. Во время сражения под Полтавой получил ранение, был контужен. После чего началось долгое скитание – в госпиталь, на фронт и снова в госпиталь. За это время мать получила четыре похоронки! После второй сказала: он будет жить. Но нашелся отец уже после войны в маленьком уральском городке. – Мое детство выпало на послевоенные годы. Я был седьмым ребенком в семье. И был предоставлен самому себе. Отец пришел с фронта инвалидом и работал директором хлебоприемного пункта на железнодорожной станции. Я его практически не видел: он уходил на работу, приходил – я уже спал. Встречались в воскресенье. Он меня поймает и спрашивает: – Лёнь, ты в каком классе учишься? – В таком-то. – А! Все нормально? – Да. – Ну, давай. Воспитанием занималось все село, и каждый взрослый мог отругать и отвесить подзатыльник любому пацану. И это было нормально. Самое страшное, если тебе сделали замечание, ты на него не отреагировал и односельчанин пожаловался родителям. А в селе что важно? Что люди скажут. И если люди сказали, что у тебя ребенок невоспитанный и, не дай бог, матерится, то это все – казнь.   Красота горячего металла – Я много в жизни видел красот, но нет ничего прекраснее льющегося горячего металла. Представляете, что вот любую стальную болванку можно превратить в жидкость. При этом происходят очень сложные физико-химические процессы. И в этом есть не только красота, но и очень глубокая философия – каким бы ты твердым, крутым ни был, всегда найдется на тебя какая-то энергия, которая сделает тебя удобным и может превратить в иное. Любовь к металлу когда-то привела Леонида в Коммунарский горно-металлургический институт. После его окончания он несколько лет работал на сталелитейном заводе в Кременчуге, занимался тонкостенным фасонным литьем, которое потом использовалось для изготовления вагонов и грузовых машин. Впрочем, не работой единой жив человек. – Когда устроился на завод, пришел к ним на комсомольское собрание цеха. А там всего полтора десятка человек. Сидят, что делать – не знают. Развыступался я там, и выбрали меня секретарем комсомольской организации. В итоге мы так развернули деятельность: стали устраивать вечера, конкурсы, спортивные состязания, в походы ходить, – что через три месяца, хочешь – верь, хочешь – нет, у нас вместо 17 стало 95 комсомольцев. Или вот взять хотя бы сбор школьниками металлолома – важнейшее мероприятие того времени. Ударных показателей в этой области Кременчуг не выдавал. Потому что банальное получение грамот школьников не вдохновляло. Леонид работал тогда старшим мастером на плавильных печах. По его инициативе был объявлен конкурс по сбору металлолома среди школ города. А главным призом стало участие классов-победителей в комсомольской плавке. – И вот открываются ворота, и заезжают грузовики с металлоломом. Перед глазами школьников его заваливают в раскаленную печь, откуда потом льется горячий металл. И в это время над их головами начинает играть инструментальный ансамбль – музыканты стоят в железном коробе, поднятом на высоту подъемным краном. Это было что-то!   Братья и сестры Соломаху сложно застать в одиночестве. Если не рабочее совещание, то встреча с общественниками. Не выезд на природу, так репетиция “Планерки”. При этом то и дело звонит телефон. Всем нужно что-то узнать, спросить, посоветоваться. И не помню такого случая, чтобы Леонид Антонович не перезвонил, отмахнулся, забыл о просьбе. – Я был недавно в многодетной семье. Там восемь детей. Старшая девочка, а остальные – мальчишки. Я, глядя на них, многое вспомнил из своей жизни. И подумал, что, когда ты, прежде чем положить кусок чего-нибудь вкусненького себе в рот, думаешь про сестру, про брата, про маму, в дальнейшем уже не можешь пренебречь другими людьми. А если ты один, то рано или поздно приходит осознание того, что есть другие люди. И для кого-то это становится драмой. – Вы были седьмым ребенком в семье. Поддерживаете связь с братьями, сестрами? – К сожалению, мои братья уже умерли. Война забрала у них много здоровья. Голод, страх, стрессы – это все бесследно не проходит. Сестры, слава Богу, живы. Мы с ними созваниваемся, встречаемся. Правда, не так часто, как хотелось бы. Но я рад, что родился в такой большой семье. Одних племянников и внучатых племянников – не перечесть.   И дарит метель наслаждение – Чем пожилой человек отличается от молодого? Тем, что молодой еще способен совершать ошибки. Он куда-то стремится, ему многое интересно. А человек пожилой уже все знает и никуда не лезет. А мне по характеру все время хочется чего-нибудь нового, – говорит Соломаха. – Я вот, наверное, тебя удивлю тем, что очень люблю метель. Когда метель, я одеваюсь, выхожу из дому и иду навстречу ветру. Это большое наслаждение – сопротивление, борьба и общение со стихией. Мне не нравятся люди, которым все нормально, которым никуда не хочется и не надо. Поэтому и стараюсь все время быть среди молодежи. И молодежь Соломаху любит и уважает, просит совета, как у старшего товарища, общается не как с представителем другого поколения, а как с равным, понимающим. – Сразу разговор обычно не складывается. Первые минуты подростки зажаты, не хотят говорить. Потому что наши взрослые – они такие самодостаточные. Выходят, видят – молодежь стоит, и начинают орать. У Леонида Антоновича трое детей. Павел и Полина живут на материке, старшая, Раиса, – в Норильске. Спрашиваю, как, по его мнению, нужно воспитывать. – А воспитывать не нужно. Нужно просто любить. Ведь почему дети шатаются по улицам и подъездам? Потому что дома их никто не хочет видеть. И им там не интересно. Вот приходит подросток домой и ежедневно видит одну и ту же картину: родители недовольные, постоянно ноют, ко всему придираются. То не так, это не так. Вот дети и уходят. Человек всегда идет туда, куда его притягивает. А притянуть чем можно? Заботой, вниманием, добротой, лаской. Это то, чего по жизни не хватает человеку. А молодому – особенно.   Как я провел этим летом В Норильске Леонид Соломаха устроился на работу старшим металлургом отдела нормирования выбросов в атмосферу Госкомгидромета. Поработал полтора года, и его назначили заместителем директора гидрометобсерватории, а потом и директором. – Это не потому, что я такой выдающийся, а потому, что в метеорологической службе одни женщины работают. А тут появился мужик, который к тому же может что-то сделать. Все метеорологические станции, расположенные в радиусе 400 км от Норильска, напрямую подчинялись Красноярску, что, естественно, создавало большие сложности в работе. Какую-то справку – и то нужно было получать из края. В итоге Соломаха вышел с инициативой создать Таймырский гидрометеорологический центр, который и существует до сих пор. Впрочем, не решение бюрократических вопросов занимало Леонида Антоновича больше всего. – Работать было очень интересно. Все метеостанции находятся в большом отдалении от Норильска. Некоторые относятся к разряду труднодоступных – когда в пределах 50 км ни одной живой души. Их надо было обеспечивать расходными материалами, спецодеждой, углем. Добирались на катерах, вертолетах, вездеходах. Но самое сложное было подобрать людей. Ведь если космонавтов проверяют на психологическую совместимость, то метеорологов – нет. А условия подобные. Словами не передать, что происходит с людьми, когда они три-четыре месяца проводят один на один. Если какая-то точка не вышла на связь в установленное время – все, ЧП, надо лететь… В общем, не соскучишься. Я проработал там 21 год, и ни минуты покоя. Никогда не мог позволить себе расслабиться.   Сон на склоне гор – Человек формируется в детстве, – утверждает Соломаха. Его еще мальчишкой, жившим в небольшом украинском селе, всегда тянуло к природе. Уже в 5–6-м классе он с компанией таких же пацанов ходил в поход на двое-трое суток. И родители были спокойны, что ничего с ними не случится. Потом был туристический лагерь и как следствие – увлечение спортивным ориентированием на местности. Леонид даже входил в сборную Украины среди молодежи. Учась в институте, на общественных началах создал свою команду. За четыре года на Украине и за 10 лет в Норильске подготовил по 15 кандидатов в мастера спорта и по одному мастеру спорта, один из них вошел в сборную Украины, а другой – в сборную России. И сегодня Леонид Антонович поддерживает всех, кого тянет в тундру, на природу. В прошлом году под руководством Соломахи на Красных Камнях был воздвигнут монумент “Приют беспокойных сердец”, посвященный памяти не вернувшихся с маршрута. – Мне этот памятник приснился. И я считаю, что это, наверное, самый значимый из осуществленных мной проектов. Интересна была история его создания. В Норильске переход к отрицательным температурам выпадает на середину сентября. А мы начали работу в конце сентября – пересаживали деревья, выравнивали площадку. И вот приходим туда – пасмурно, дождь, ветер промозглый. Только начинаем работать, как все прекращается, светит солнце. И так было весь месяц. И уже в начале октября меня спрашивают: “А успеете?” Отвечаю: “Конечно”. Я был уверен, что снег скоро не выпадет и у нас будет возможность закончить эту работу. Так и получилось – 10 октября мы открыли памятник, а 13-го пошел снег. Видимо, это дело было Богу угодно.   Мечта – У вас мечта есть? – Я много о чем мечтаю. Но боюсь, что не многие мои мечты сбудутся. Я реалист. Но чтобы задумка осуществилась, нужно много энергии, денег, нужны понимание и поддержка. К тому же хочется очень многого, а концентрироваться надо на чем-то одном. Лет шесть уже я горю идеей создать музей под открытым небом. Модернизация и техническое развитие идет быстрыми темпами, но нельзя забывать о прошлом. Давайте поставим вагон узкоколейки, на котором люди сюда приехали, старые машины, в тундре есть останки самолетов. Или прокатный стан 1941 года, который действует до сих пор. А то когда-нибудь его выкинут на металлолом. Дети, школьники должны прийти и увидеть, в каких условиях все это создавалось, тогда они будут ценить и любить город.