В наше время каждый человек так или иначе сталкивается с онкологическими заболеваниями. Не обязательно, что у него врачи обнаружили рак: может, тяжелым недугом страдает член семьи, либо коллега или друг. Как себя вести в этой ситуации? Можно ли предотвратить страшную болезнь и насколько успешно она лечится? На эту тему мы говорим с Дмитрием ГУЩИНЫМ, заведующим отделением онкотерапии Норильской межрайонной больницы №1, и его коллегой – врачом-онкологом Екатериной СИТНИКОВОЙ.

– Правда, что рак не болит? Екатерина Ситникова: – На начальных стадиях – нет. Зачастую человек прекрасно себя чувствует. Боль появится, когда рак уже в запущенном состоянии и пошли метастазы в разные органы. Метастазы дают о себе знать быстрее, чем первичная опухоль. – По данным Всемирной организации здравоохранения в ближайшие 20 лет число новых случаев онкозаболеваний вырастет на 70%. Существует мнение, что все люди без исключения рискуют получить онкологические проблемы. Дмитрий Гущин: – Вопрос в том, когда. Большинство людей просто не доживают до онкологии. Инфаркт, инсульт, травмы, фатальные инфекции – и онкологическое заболевание не успевает развиться.   Союз курения и стресса? – И все же число раковых больных быстро растет. Почему? Екатерина Ситникова: – В последние годы чаще стали выявлять заболевания на начальном этапе распространенности опухоли. Например, при медосмотрах обнаруживается рак молочной железы на первой или второй стадии заболевания. Самообследование тоже играет важную роль: женщины сейчас настороже. Если что-то не так, сразу обращаются к терапевту или гинекологу, а врачи общей практики, обнаружив онкологию, направляют к узкому специалисту. Если пациент попал к нам на первой-второй стадии заболевания, прогноз для выздоровления весьма благоприятный. – Екатерина Витальевна, о раке молочной железы много пишут, есть даже документальные повести на эту тему. – Об этой нозологии говорят чаще, чем о других, потому что рак молочной железы начал молодеть. Раньше он диагностировался преимущественно у женщин 40–45 лет. Затем активизировался в возрастной категории от 50 до 55 лет. Последние данные говорят, что чаще всего начальный возраст заболевших – 35–40 лет. И старше. Это статистика и мировая, и российская. Какие тут рекомендации? Если женщина моложе сорока лет, ей показано раз в полгода делать УЗИ молочной железы на пятый – седьмой день цикла. Это наиболее информативный период. Самоосмотр груди раз в месяц желательно проводить девушкам начиная с 20 лет. Молодых тоже может поразить болезнь: в моей практике была пациентка 27 лет, у которой обнаружили рак молочной железы. Уже в третьей стадии, что осложнило лечение. К счастью, пациентка жива, дети не остались без мамы, у нее в семье все нормально. – А если бы она не стала мамой до обнаружения онкологии, смогла бы родить, завершив курс лечения? – Шанс есть, но существует и немалый риск. Поясню факультативно: психологически очень важно, что сейчас операции на молочной железе ориентированы на сохранение органа, то есть хирурги делают все, чтобы оставить женщине грудь. После секторальной резекции молочную железу облучают, дают химиотерапию, проводят гормонотерапию – процедуры, которые показаны конкретной пациентке. Если через четыре-пять лет после лечения достигнуты хорошие результаты, пациентку снимают с онкологического учета. И она может планировать ребенка. Но врачи-онкологи, естественно, всегда предупреждают, что беременность – это гормональный стресс для организма. И результат, который мы достигли за годы стабилизации процесса, может нивелироваться. Женщины это понимают, подписывают документ, что предупреждены о возможных последствиях, и не отказываются от своего решения родить ребенка. Мой опыт показывает, что после разрешения беременности к нам еще ни одна бывшая пациентка не пришла лечиться по поводу рака молочной железы. Значит, у них все хорошо. – Суррогатное материнство рассматривается как вариант? – Да, в случае, когда у женщины репродуктивного возраста обнаруживается рак яичников, шейки матки, рак груди, а женщина боится рожать после специализированного лечения. Перед тем, как начинать курс лечения, у пациентки берут яйцеклетки. В Норильске такую процедуру не выполняют, она доступна в крупных исследовательских центрах. – Раковые клетки есть у всех людей, но у некоторых они перерождаются в болезнь, а у других нет. Почему?   – Если бы знать, из-за чего наши клетки трансформируются в злокачественную опухоль, все виды рака успешно бы лечили. Как сахарный диабет, язвенную болезнь желудка и многие другие заболевания. Механизм развития у каждой опухоли свой. Но есть общие факторы: наследственная предрасположенность (у всех нозологий), канцерогенный компонент, постоянный стресс, хроническая усталость. Люди часто забывают, что нервной системе надо давать возможность расслабляться. Дмитрий Гущин: – Хронический стресс убивает быстрее, чем онкологическое заболевание. Не забывайте к тому же, что современный человек живет в достаточно агрессивной среде, бактериальной и вирусной в том числе. Все это негативно сказывается на организме. И чем старше человек, тем слабее его иммунная система, тем больше вероятность столкнуться с онкологической проблемой. Это естественная эволюция нашего организма. Потому врачи и говорят о профилактике: легче не допустить, чем лечить запущенный случай. Та же ежегодная флюорография позволяет обнаружить раннюю форму опухоли легких. А лечение онкологических заболеваний на ранних стадиях проводить дешевле, безопаснее и эффективнее. Екатерина Ситникова: – Осмотр у гинеколога для женщин всех возрастов позволяет выявить самый “маленький” рак шейки матки, который можно вылечить без калечащих операций и сохранить здоровье, даже остается возможность родить ребенка. Об УЗИ молочной железы и самоосмотре мы уже говорили. – Похоже, закончив интервью с вами, я должна срочно бежать на флюорографию и записаться к маммологу. Дмитрий Гущин: – Не с того начали. Надо начинать с режима труда и отдыха: человеку нужно высыпаться, не перерабатывать, грамотно, рационально питаться. Не курить. Дозированно употреблять алкоголь: чем меньше, тем лучше. Заниматься физкультурой и спортом надо больше. Между физической формой человека и его ментальными способностями прямая зависимость. А человек, ясно понимающий и планирующий свою жизнь, регулярно проходит профилактические медосмотры. И они приносят диагностическую пользу. Ну что такое анализ крови раз в десять лет? Да результат ни о чем не говорит. Анализ крови раз в год или два раза в год куда информативнее. С определенного возраста обязательны ежегодные эндоскопические исследования, УЗИ органов брюшной полости. Если все в норме – отлично. Обнаружилась проблема – значит, будете решать ее вместе с врачом. Обязательно нужно делать флюорографию. Прошел, получил удовлетворительный результат – поставь себе плюс. – Почему рекомендуется проводить ее каждый год? – Если жалоб нет, человек здоров, то этого достаточно. – Информация за 12 месяцев не сильно меняется? К примеру, в феврале сделал флюорографию, а в марте рак схватил твои легкие. И до следующего февраля ты ничего не знаешь? – Здесь имеет значение возраст человека, курит он или нет. – То есть курящим чаще надо посещать рентген-кабинет? – Курить надо бросать! Это первое условие. Если сформировался хронический бронхит курильщика, еще быстрее следует отказаться от табака. Должен сказать, что курение приводит не только к раку легкого, которым обладатели этого вредного пристрастия болеют в десятки раз чаще остальных, но и к раку пищевода, желудка, толстой кишки, молочной железы. Потому что вместе с табачным дымом в организм поступают вещества, способствующие мутациям генов. Екатерина Ситникова: – Продолжая разговор про нозологию рака легких, могу констатировать, что к нам в отделение попадают в основном пациенты с запущенной формой заболевания. Чаще этот недуг поражает мужчин: из-за курения, работы во вредных условиях производства. Обычно все начинается с кашля, который мало кого заставляет серьезно обследоваться. Потом возникает бронхит. Но и тогда люди покупают в аптеке таблетки, принимают их, вроде кашель проходит. Вскоре возобновляется, опять проходит, и визит к врачу снова откладывается. Пока человек успокаивает себя, развивается рак, и, когда пациент попадает к онкологу, чаще всего болезнь уже перешла в третью-четвертую стадию. Не оттого, что в легком выросла большая опухоль, а оттого, что метастазы пошли в регионарные лимфоузлы. – У меня была приятельница, которая умерла от рака легких. Она не курила, была заядлой туристкой, лыжницей, не ела мяса, жирного и жареного. Но очень много работала. Дмитрий Гущин: – Комментарии тут могут быть только общие. Например, что существует семейный рак легкого, он передается из поколения в поколение. Что женский рак легкого агрессивнее, чем мужской. Почему, мне неизвестно. У женщин это заболевание случается гораздо реже, чем у мужчин, но если случается, процесс будет протекать агрессивнее и быстрее. Екатерина Ситникова: – Когда спрашиваешь пациентов, с чем они связывают свое заболевание, чаще всего они говорят: “Со стрессом”. Во многих случаях стоит согласиться.   Онкология строга – Норильская многопрофильная больница не является онкоцентром, это лечебное учреждение, где открыто отделение онкологии. Можете вы сказать, что здесь работают хорошие специалисты? Дмитрий Гущин: – Безусловно. И вполне ответственно это говорю. Онкология строга, она не прощает формального отношения. Если врач формально лечит: чего-то не сделал или сделал поздно, ошибся в определении стадии заболевания или выборе тактики лечения, – предсказуемый результат он не получит. Екатерина Ситникова: – В нашем стационаре оказывается квалифицированная медицинская помощь. Здесь работает сертифицированный хирург-онколог, врач-химиотерапевт-онколог, врач-радиолог-терапевт. Кроме того, поликлиническое звено в городе имеет трех онкологов. – А с диагностическим оборудованием, мне кажется, есть затруднения. Магниторезонансный томограф в больнице всего один. Приходится ждать очереди. Компьютерный томограф опять сломан, и его ремонтируют не первый месяц. Это очень затрудняет вашу работу? – Если мы как онкологи подразумеваем, что у пациента подозрение на рак, в течение десяти рабочих дней мы обязаны установить диагноз. Некоторая задержка может получиться. Но в целом онкологическая служба работает оперативно и слаженно. И доступность этого вида помощи в Норильске стопроцентная. Если поставлен диагноз “злокачественная опухоль”, подтвержденный поликлиническим исследованием, человека сразу кладут в больницу. У нас 28 коек химиотерапевтических, 8 – гематологических, 12 коек сестринского ухода. Никакой очереди. Если пациенту показана операция – ее делают без промедления. Показано химиолучевое лечение – оперативно получает эту терапию. – Нет проблем с лекарствами для ваших больных? – С обеспечением медикаментами проблем нет, но случаются затруднения с доставкой их в Норильск. В основном из-за погоды. Химиотерапевтические препараты в онкологии одни из самых дорогих. Есть по 100 тысяч рублей на введение, есть лекарства по 250, даже по 400 тысяч рублей на одно введение. Эти препараты нужны нашим больным по жизненным показаниям. И мы строго отчитываемся за каждую ампулу: после использования коллегиально составляем врачебный протокол, как полагается по нормативным документам. Адекватное обезболивающее лечение получают терминальные пациенты. Ни один онкологический больной не должен испытывать муки от боли. Это строго соблюдается.   Два года – вечность – Страшнее приговора, чем рак, мне кажется, нет. Но если прозвучал именно такой диагноз, что делать пациенту, как себя вести его родным? Что зависит от врача? – Психологи выделяют пять стадий принятия заболевания: отторжение, гнев, депрессия, злость, смирение. Случается – приход к Богу. Как врач скажу: пациенту самое главное принять заболевание, понять, что оно хроническое. Что надо всегда быть начеку. Знать, что, даже если пошла стабилизация процесса, нельзя принимать санаторно-курортное лечение, физиопроцедуры, купаться в холодных источниках, ездить в южные страны в жаркие месяцы. А под солнцем лежать и жариться нельзя вообще нигде и никогда. – Физическая культура показана? – Да, в умеренном количестве. Не запрещается йога, плавание в бассейне, лечебная физкультура. Но после того как завершено лечение, организм восстановился и может принимать физическую нагрузку. Что говорю родственникам заболевшего? Что будет очень тяжело, но их поддержка важна как никогда. Никому не бывает легко после серьезной операции, на сеансах лучевой или химиотерапии. Кроме того, на время лечения человек выпадает из привычного жизненного круга, перестает зарабатывать деньги, становится иждивенцем. Свое раздражение, даже зло пациенты иногда вымещают на близких людях. В этом случае помогать им и жалеть надо деликатно и совсем ненавязчиво. Почти всегда родные онкологических больных растеряны, расстроены, часто они думают, что где-то на материке или заграницей помощь окажут лучше, чем в Норильске, пытаются вывезти заболевшего. А ведь это такое перенапряжения для организма, который и так находится в стрессовом состоянии! Понимаю, когда ситуация требует высокотехнологичного обследования в крупных центрах. Например, чтобы пройти исследование на позитронном эмиссионном томографе, который выявляет метастазы до миллиметра. В этом случае мы направляем пациента в край и морально готовим его к этой поездке. Дмитрий Гущин: – Все очень индивидуально. Мне нравится позиция православной церкви, которая болезнь воспринимает как данность. Как испытание, которое нужно преодолеть. От болезни нельзя убегать. Ее нужно знать и стремиться победить. Как только обнаружено онкологическое заболевание, необходимо на бытовом уровне собрать как можно больше информации о нем и вместе с врачом определить тактику поведения: где лечиться, у кого, лечиться ли вообще. – Что это значит, Дмитрий Сергеевич? – Доступное информирование пациента: с чем он столкнулся, что предстоит делать, в какие сроки это желательно сделать, какой будет результат, хотя бы примерно, чтобы правильно нацелить человека – задача врача. Но примет ли эту тактику пациент – вопрос. Будет ли он лечиться? Может сказать: нет, вы ошибаетесь с диагнозом, я себя хорошо чувствую. Так в моей практике случалось не раз. А через некоторое время обнаруживались множественные метастазы. Я не говорю, что мы не поможем в этом случае: обезболивающие препараты, вспомогательные операции, гастростомы – все будет. И психотерапевтическая помощь поступит. Но невозможно победить рак на четвертой стадии. Хотя мы боремся до конца. Екатерина Ситникова: – Продлить пациенту жизнь даже на полгода – это важно. Вот такой случай. У нас на койке паллиативной помощи лежала Наталья. Мы боролись за нее всеми доступными средствами – и женщина прожила два года. Для таких пациентов это вечность! Она увидела, как сын окончил девятый класс. Это был праздник для них обоих. Два года такие пациенты, как Наталья, проживут так полноценно, как не многие здоровые люди. Дмитрий Гущин: – Добавлю, что задача онколога по отношению к больным с третьей, четвертой стадиями распространенности опухоли – перевести болезнь в хроническое состояние, непрерывно лечить человека как можно дольше. Не дать опухоли прогрессировать. При раке четвертой степени хороший показатель выживаемости два года, у нас в отделении был случай, когда врачи продлили жизнь человеку на четыре года. Это результат! Так что смысл лечиться есть, как бы ни было тяжело. – Но при этом пациент должен знать свое будущее? – Да. Тогда он примет важное решение, приведет в порядок свои дела. Сделает распоряжения относительно своих сбережений, недвижимости: например, решит все потратить на поддержание своего здоровья. Или осуществит давнюю мечту. Сможет в конце концов оформить брак – были такие случаи. Или сумеет помириться с близкими, с которыми давно в ссоре. – А победивший онкологическое заболевание человек может быть уверенным, что у него не возникнет рецидив или не образуется злокачественная опухоль другого органа? – Если проведена операция по поводу онкологического заболевания, значит, система внутренней защиты организма дала сбой. И рецидив вероятен через три года, пять лет. Или даже через много лет. Этим людям успокаиваться нельзя никогда, надо постоянно следить за своим здоровьем. Свежий случай у нас в отделении: у пациентки был рак кишечника пять лет назад, теперь обнаружился рак яичника. Пациентка получает химиотерапию после успешной операции. На ваш немой вопрос отвечаю: мы все надеемся на лучшее. Екатерина Ситникова: – Я хочу сказать, что женщины – существа эмоционально сильные, стрессоустойчивые. Кто-то, получая очень специфическое токсичное лечение, стремится проводить максимум времени в рабочем коллективе, кто-то занимается танцами или йогой. Если люди настроены на выздоровление, у них прогноз благоприятный. Мысль, как известно, материализуется. Я стараюсь поддержать своих пациенток, получающих химиотерапию, говорю им: впереди лучшие дни. Брови и ресницы вырастут, и волосы отрастут со временем. После лечения все приходят в форму. И это на самом деле так. А всем норильчанам хочу сказать: любите и дорожите своими родными.   Беседу вела Лариса ФЕДИШИНА

Екатерина СИТНИКОВА: “Чаще всего пациенты связывают заболевание со стрессом”