WAP
PDA
Нечастая радость
СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ “ЗВ”
|
23 октября 2014 года, 15:57 Текст: Аркадий ВИНИЦКИЙ
|
С первых лет жизни в Норильске, с первых знакомств с рыбаками, да и вообще с любителями норильской рыбы, мне часто приходилось слышать о рыбке под названием “тугунок”.
| Произносилось это слово с придыханием, иногда сопровождалось закатыванием глаз. Учитывая квалификацию многих, с кем обсуждалась эта тема, рисовался мне образ чего-то уникального и сказочно вкусного. Забегая вперед, должен сказать, что так и есть. Но обо всем по порядку. Только мороженый налим Впервые мне удалось попробовать тугунка в 1977 году. Мы с моей молодой женой были приглашены в гости к другу ее отца дяде Мише Софронову. Работал он директором “Валекторга”. Была такая организация. В ее состав входило единственное тогда предприятие по переработке местной рыбы – Вальковский рыбозавод. Еще “Валекторг” занимался снабжением тундровых рыболовных и охотничьих точек, приемом у них продукции и ее реализацией. Что это была за реализация? Наиболее дефицитную продукцию, а к ней относились почти все дары тундры, отгружали в адрес краевого управления торговли, и распределялась она по разнарядкам краевого комитета КПСС и в адрес Управления делами ЦК КПСС. Думаю, что и другие общественные номенклатурные организации время от времени имели возможность побаловать себя, а также делегатов многочисленных в то время съездов и конференций норильской рыбкой и прочими деликатесами. Однажды я был в командировке в Москве, в Министерстве цветной металлургии. Пошел в обед в местную столовую. Был четверг – как и по всей стране, рыбный день. Была такая установка: по четвергам в общепите на первое и второе подавать только рыбу, так как с мясом была напряженка. Рыбу использовали только морскую, перемороженную и пересоленную, которую перед употреблением вымачивали. Никакое поварское искусство не спасало. До сих пор людей моего поколения воротит от слова “хек”. Борис Иванович Колесников добился специального решения, и в Норильске рыбные дни перестали устраивать. Но вернемся в столовую Минцветмета. На раздаче проголодавшимся чиновникам предлагалась уха из судака, карп жареный и много еще чего, что я не запомнил. Но одно запомнил навсегда: осетрина в кляре! Да и кусочки вполне вменяемые. Ничего морского – все только свежее! И цены, скажу я вам, более чем доступные. И это в столовой, как бы для всех. А еще была спецстоловая для особо ценных работников – от замначглавка и выше. Туда пускали по отдельным пропускам. И для этого же контингента – столы заказов. Когда я, слегка обалдевший, спросил одного из сотрудников, чем же питается министр, мне ответили: кефиром и творогом из подшефного совхоза. Вечером того же дня я попал в буфет Кремлевского дворца съездов. Там среди закусок предлагалась спинка копченого муксуна. Но по цене – ой! Да и качеством ниже среднего. Теперь вы можете понять, почему в Норильске из рыбы в свободной продаже был только мороженый налим. Называли его Мао Цзэдун. Иногда попадалась мороженая щука. Местную рыбу можно было достать только через хороших знакомых из Дудинки. Итак, пригласили нас к дяде Мише. Вам уже понятно его положение в городе. К тому же фронтовик, в Совете ветеранов, единственный известный мне кавалер двух орденов Богдана Хмельницкого. Стол оказался совершенно нормальным, как и в любой другой норильской семье, принимающей гостей. Но одно было на этом столе необычное. Пластмассовая баночка с рыбкой, которую я сначала принял за кильку. Но хозяйка пояснила, что это тугунок пряного посола. Или я тогда мало понимал в рыбе, или пряный посол убил специфический тугунковый вкус, но разницы с килькой я не почувствовал. Сейчас я понимаю кое-что про этого тугунка. Пряный посол – потому что иначе хранить не умели. Уверен, что пределов Норильска этот деликатес не покидал. Ловили и ловят его в наших краях очень мало. Никто из рыбаков для сдачи его приемщикам не заготавливал, а к дяде Мише он попадал только из большого уважения и только для его семьи. Следующий раз попробовать тугунка мне довелось на работе. Одна из сотрудниц принесла банку мало аппетитной коричневато-серой массы и сказала, что это тугунок, которого в компании с другими рыбаками ночью наловил ее муж. Народ накинулся на банку, мне досталась пара пошамканных рыбок, и вкуса я опять не понял. Клим Казгиреевич и Ко Во всех поездках на рыбалку мечтал о тугунке, но случая так и не представлялось. Однажды на Ламе при очень тихой погоде видел зачаровывающее зрелище, когда мимо нас, стоявших на берегу, на расстоянии от берега метров тридцать каждые полминуты по самой поверхности воды, сверкая на солнце, протягивались небольшие косячки живого серебра. Мой друг Иван Иванович объяснил мне, что с началом сумерек, примерно с 10 августа, из глубин поднимается и готовится к нересту тугунок. Вот его мы и видим. Каждую такую стайку пас голец. Мы забрасывали спиннинги дальше стаек и протягивали через них блесну. Практически каждый заброс приносил гольца. Много мы тогда спасли тугунковых жизней. И только где-то в середине 80-х, когда судьба подарила мне встречу с Климом Казгиреевичем Бутаевым, я познакомился с тугунком лично. О Климе я слышал давно. Ходили какие-то невнятные слухи о мужике, который переделывает катера “Амур”, делает из них что-то чуть ли не летающее. Мы с моим главным механиком Володей Андреенко хотели его пригласить на завод. Даже нашли где-то и привезли старый “Амур”, но до дела не дошло. Все началось с перехода моего заместителя Саши Карпмана в автотранспортное управление “Норильскстроя”, куда его пригласил новый начальник Альберт Евстихеевич Громченко и предоставил ему полную свободу творчества. Саша эту свободу использовал на все сто процентов. Без всяких проектов, что называется, из головы, он построил уникальную станцию для технического обслуживания “Магирусов” (да такую, что специалисты “Магируса” просили проект), спортивный комплекс, базу для вездеходов, единственный полноценный причал на Норилке с эллингом и базой для отдыха капитанов. Саша пригнал с Енисея, вокруг мыса Челюскина, через льды, большой речной теплоход и наворочал много чего еще. Все местные материалы: бетон, кирпич, древесина и прочее – не выписывались – важен был темп! Только на причал он навозил, я думаю, несколько тысяч кубов бетона. Начал строить новый административный корпус и наткнулся на захоронения времен ГУЛАГа. Там сейчас мемориал. Вообще норильская часть жизни Карпмана – это эпопея! Один из самых ярких людей, если не самый яркий, кого я знал в Норильске. Я очень хочу о нем написать. По объему это будет не рассказ – повесть! Но он не разрешает. Кажется, я его понимаю. Кое-какие подробности из этого периода жизни, о которых нельзя не упомянуть, если честно, не для потомков, особенно их женской половины. Так вот. Одной из затей Карпмана было создание катерного флота. Он нашел Клима Бутаева, оборудовал ему цех, и дело пошло. Клим был гений в своем деле! Такой обычный гений. К тому же еще и фанат. Осетин, попавший в Норильск из армии, заболел кораблестроением. Нигде не учился. Читал только журнал “Катера и яхты” и книги по строительству катеров. Забегая вперед, скажу, что, когда инспекция маломерного флота пригрозила закрыть выход катеров на воду и потребовала узаконить их конструкцию, Саша и Клим поехали в Ленинград в специализированный институт. Специалисты из конструкторского отдела управления главного механика комбината по готовым катерам сделали чертежи. В институте были потрясены и выдали необходимые документы. Клим строил не только катера, кстати, и малые – на шесть человек, и большие – на двенадцать. Он построил сыну лодку, по скорости превосходящую все, что плавало по норильским водоемам. Надо было видеть, как на большой скорости она вылетала на берег так, что в воде оставалась лишь часть кормы. Красоты эта лодка была неописуемой! Для подъема в малые реки он построил аппарат, такой необычный, что и лодкой его назвать трудно. Шириной сантиметров семьдесят, длиной чуть более метра, со стационарным мотором и осадкой меньше десяти сантиметров! Что творила на реке эта посудина! Это надо было видеть. Зимой Клим переключался на вездеходы, их было несколько штук в управлении. Вездеходы он довел до идеального состояния. Клима почему-то прозвали Жорой. Его боевым другом и спутником был Вася Цыплаков по кличке Борода, мужичок с ноготок, один из опытнейших вездеходчиков Таймыра. Кто жил в то время в Норильске, ходил на вездеходах в сорок градусов в тундру, доверяя свою жизнь водителю вездехода, который вез с собой минимум полтонны запчастей, при отсутствии в то время всякой связи, тот понимает цену Васиного звания. Одной из главных слабостей Клима была любовь к человеческому общению. Каждая встреча для него, да и для нас, была праздником. Глаза его светились радостью и расцветала сказочная улыбка, когда он пожимал тебе руку и здоровался по-осетински: “Да бон хорж!” Раз в году, где-то в середине ноября, он организовывал большой осетинский праздник – День урожая, по-осетински – Джеоргуба. Происходило это в его гараже, который по размерам как раз очень подходил для осетинских праздников, – человек на сто. Осетинские пироги, всевозможные соленья, рыба, грибы, ягоды – все, что давала тундра. И главное блюдо – вареная оленина. Один раз он ухитрился заказать и привезти из Осетии трех баранов, которых ритуально зарезали во время праздника и натурально тут же и сварили. Во главе стола всегда сидели старшие, потом мы, гости, а ниже осетинские ребята помоложе. Обычно праздник занимал два, а то и три дня. Ведро на шестерых Вот Клим и открыл для нас тугунковую рыбалку. С началом сумерек, числа 10 августа, в будний день, чтобы не возбуждать страстей у проходящих лодок да и не провоцировать рыбнадзор, на большом катере с принайтованной к борту старой “Казанкой” мы двинулись по Норилке. Вошли в Талую, поднялись по ней, прошли третий перекат и причалили к правому берегу в маленькой бухточке. Спустили лодку, поднялись метров на двадцать вверх. Распустили небольшой, метров шестнадцать, неводок. Мотня была из сетки-восьмерки, крылья из десятки. Левое крыло подлиннее. Завели неводок. Клим кричал заводчику: – Не заходи далеко, не заходи на струю! Вытащили – пусто. Клим сам сел в лодку и завел неводок прямо вдоль берега, в метре. Вытаскиваем – ура! Полная мотня! Переложили рыбу в специальный лоток, обобрали с крыльев – и тоже в лоток. Рыба с песком, надо мыть. Лоток легкий, титановый. Его сделал член коллектива, Оразбек, виртуозный сварщик по титану. Однажды он сваркой изготовил из титана двенадцать знаков зодиака. Музейные экземпляры! В лотке дырочки. Промыли добычу, выпустили прилов – мальков других рыб (гольчиков, чирят, вальков, сижков). Остальное в эмалированное ведро – полное! В ведро три горсти соли, провернули несколько раз рукой, присолили. Сделали еще одну тоню. Еще полведра. – Перерыв! – объявил Клим. Постелили пленку, стали разговляться. На столе черный хлеб, пустые миски, стопки и окаянная. Немного – утром на работу. В миски наложили тугунка из первого ведра и раздали присутствовавшим. Я взял из своей миски рыбку и понял, почему ее называют тугунком. Размером с кильку, но значительно полнее в талии, что ли. Очень плотная, тугая. Недавно прочитал, что ее научное название – тугун. Тугунком же ее прозвали любя. Сразу за головкой ногтями чуть надорвал, и вместе с головкой вынулись кишки, а икра осталась. И половозрелый маленький лосось отправился по назначению. Вкус описать невозможно. Он был идеальным! Вот такой вкус и должен быть у северной свежей рыбы. Нас было шесть человек. Ведро мы прибрали где-то за полчаса. Сделали еще с пяток тоней. Вынули около полутора ведер. Все-таки первая была самой удачной. На Вальке поделили добычу. Миской в пластиковые мешки. И отправились по домам. Тугунок долго не хранился. Уже на третий день в холодильнике он потерял товарный вид, а потом и вовсе стал распадаться. Зина, жена Юрия Петровича Кукина, сделала попытку спасти остатки улова, перебрав рыбок, и по одной ровненько сложила в пластмассовую коробочку. Продлила жизнь улову на один день. Теперь, после долгих лет, с учетом своего и чужого опыта, я знаю, как сохранить улов сколь угодно долго. Да и вам расскажу. Но сначала учтем, что среди обычных тугунков попадаются и крупные, с ладошку. Их, присоленных, надо обкатать в муке и, непотрошеных, обжарить в сливочном масле. Прямо утром, после рыбалки. Среди обычных тугунков попадаются и крупные, с ладошку. Их, присоленных, надо обкатать в муке и, непотрошеных, обжарить в сливочном масле. Прямо утром, после рыбалки. До сих пор людей моего поколения воротит от слова “хек”. Борис Иванович Колесников добился специального решения, и в Норильске рыбные дни перестали устраивать. Продолжение следует |
| 0 | Твитнуть |
