Понедельник,
24 июня 2019 года
№6 (4675)
Заполярный Вестник
С мечом в руках Далее
«Легендарный» матч Далее
Гуд кёрлинг! Далее
Экстрим по душе Далее
Лента новостей
15:00 Любители косплея провели фестиваль GeekOn в Норильске
14:10 Региональный оператор не может вывезти мусор из поселков Таймыра
14:05 На предприятиях Заполярного филиала «Норникеля» зажигают елки
13:25 В Публичной библиотеке начали монтировать выставку «Книга Севера»
13:05 В 2020 году на Таймыре планируется рост налоговых и неналоговых доходов
Все новости
Норильск – Большая Брусничина
Взгляд со стороны. Вадим РУТКОВСКИЙ, редактор мужского журнала GQ, кинокритик
22 декабря 2008 года, 13:31
Я не долго раздумывал, получив предложение побывать в Норильске с Фестивалем немецкого кино. Я шутил, что вот, организовавший фестиваль Фонд Михаила Прохорова возил в Норильск великого театрального режиссера Льва Додина, а сейчас пригласил меня: мы со Львом Абрамовичем теперь побратимы. Ну и кроме шуток – экзотика! Полярная ночь! Тундра! Оленина! Уходя с работы, бросил, мол, завтра не ждите, буду в Заполярье, и тут же услышал примерно такие комментарии коллег: «Ух ты! Ничего себе! В Париже каждый бывал, а в Норильске – нет, расскажешь потом, похвастаешь. Только не замерзни там».
Я не замерз и, конечно, хвастаю, но не совсем тем, чем собирался. Экзотика – да, есть, начинается уже с названий: Алыкель (там аэропорт), Кайеркан (это, если верить водителю, доставившему меня в гостиницу, тезка американской Забриски Пойнт – Долина Смерти), Медвежка (оттуда, говорят, открывается эпический вид на город), Ленина-два (так диспетчеры такси называют отель «Полярная звезда» в доме 2 по Ленинскому проспекту; впрочем, вы всё это и сами знаете). А индустриальные пейзажи! Металлургический комбинат «Надежда»! Точно – ух ты! – и больше ничего не скажешь, потому что дух захватывает. Нет, умом я понимаю, что вся эта рок-группа из дымящихся труб – симптом серьезного загрязнения окружающей среды. Но как же красиво! Да что «красиво» – неточно это слово; глядя на «Надежду» я впервые в жизни почувствовал себя на другой планете (вон миллиардер Ричард Брэнсон пытается замутить турполеты в космос и, глупый, не догадывается, что до настоящего земного космоса всего-то четыре часа лёта на обычном «боинге»). Вписываются в инопланетный пейзаж и бесконечные газпромовские трубы, кое-где образующие арки – чтобы (как объяснил тот же водитель, только уже по дороге в аэропорт) песцы и олени, задумавшие покочевать по тундре, могли под ними свободно пробегать. Я в самолете пересказал эту версию Володе, отличному парню из «Газпрома» (других людей, в смысле, неотличных, я в Норильске и не встречал) – он смеялся: олени да, возможно, аркам этим рады и пользуются, но на самом деле их для автотранспорта соорудили, и уж точно не для песцов, которые и под обычными трубами прошмыгнут, и вообще, обнаглели, людей не чураются, бродят по промзонам и лают.
Тем не менее, по возвращении рассказывать друзьям хочется не про экзотику. Она, в конце концов, относительна. Ладно, с «Надеждой» мало что сравнится. Но песцы – подумаешь, почти что наши лисы, которые тоже не трусливы и лаять умеют. Какой-нибудь Грунин Воргол из Липецкой области звучит еще более по-толкиеновски, чем Кайеркан. Постоянная смурь в Москве мало отличается от полярной ночи; разве что полярная ночь – честнее (и обязательно заканчивается праздником хейро, а вот тусклая московская погода никаких обещаний не дает и стремится к такой же непоколебимости, как вечная мерзлота). В общем, про погоду неинтересно. Интересно про людей. Которые тут – точь-в-точь как в Нью-Йорке – все дружелюбные и все – откуда-то; даже коренные норильчане на поверку оказываются отчаянными путешественниками. Вы, конечно, можете ухмыльнуться и заметить, что Норильск с Нью-Йорком объединяют, главным образом, первая и последняя буквы в названии и стоимость авиабилета из Москвы. По моим же ощущениям сравнение это неочевидное, но правильное; если Нью-Йорк – котел и Большое Яблоко, то Норильск – Брусничина, котелок, бурлящий положительной энергией пришельцев с «материка» – из Омска-Москвы-Воронежа-Ростова-Петербурга-Красноярска и так далее, до бесконечности. Жаль, поименно всех не перечислить – хотя бы потому, что имен у зрителей, с которыми мы общались после кинопоказов, я не спрашивал (а зрители – замечательные: легкие, мыслящие, остроумные, непредвзятые). И таксистов по именам я не знаю (а ездить приходилось часто, и все водители тоже оказывались ужасно интересными людьми; да вы это уже из первого абзаца поняли). А весь Фонд Прохорова держится на Иринах и Наташах – так сказали две Ирины, одна просто Ира (которая меня всячески опекала и кормила супом из оленины), другая – Ирина Львовна (благодаря ей я попал в Заполярный драматический театр). А еще на Наталье (Ивановне) держится кинотеатр «Родина»; вот не спросил, часто ли ходит туда киноман Андрей, друг моего нового друга Сергея. Впрочем, про Сергея, сотрудника «Заполярного вестника», мне, наверное, писать нельзя – вроде как не этично. Но с другой стороны, это же грандиозный человек, так что зачем молчать (и ты, Сергей, пожалуйста, редакторской своей рукой это предложение не вымарывай!).
Я сейчас немного отвлекусь, но вы, дочитав до конца, поймете, зачем я это делаю. Норильск – место действия спектакля «Заполярная правда», который, кажется, всего десять раз сыграли в московском «Театре.doc» два года назад. Мне повезло, я «Правду» не пропустил, и оказалась она, действительно, очень достоверной и талантливой. Не только потому, что строилась на документальной основе (автор текста Юрий Клавдиев и режиссер Георг Жено ездили в Норильск, интервьюировали местных ВИЧ-инфицированных парней и девушек, после чего сочинили очень светлый при всей жуткости темы спектакль). Действие «Правды» могло разворачиваться где угодно, и до прошлой недели я предполагал, что авторам, особенно немцу Жено, просто любопытно было слетать в полузакрытый для иностранцев город. Ну да, название эффектное; помяни полярный круг – и сразу рождается цепочка красивых ассоциаций: северное сияние, льдинки, из которых Кай пытался сложить слово «вечность», и магический фильм Хулио Медема «Любовники полярного круга». И климат, конечно, обостряет драму – вон как красиво драматург Клавдиев рассуждал о том, что люди с вирусом иммунодефицита стремятся прожить оставшееся время интенсивнее ленивых и здоровых, и на героев его пьесы заполярный коэффициент – год за три – распространяется буквально. Спектакль тот был очень эффектно придуман – никаких зрительских рядов и сцены, просто сорок стульев, расставленных в произвольном порядке под сотнями электрических лампочек, свисающих с потолка. И границы между актерами и зрителями не было, а в финале и история растворялась – персонажи (якобы зараженные страшным вирусом) угощали зрителей чаем, раздавали печенье и рассказывали анекдоты, и это казалось чем-то большим, чем социальная терапия и хорошо срежиссированный пример солидарности. Так вот, сейчас до меня дошло, что не было бы ни лампочек, ни чая, и не придумали бы создатели «Заполярной правды» такой постановочный ход и такой удивительный финал, не побывав в Норильске. Потому что если и есть в нем экзотика – не фасадная, туристическая необычность, а некая внутренняя особенность, то это почти утраченная в других городах – не обязательно столичных – возможность постоянного доверительного общения. Возможно, из-за погоды – в неприветливом климате люди легче сходятся (вспомнилась строчка Гребенщикова «Сегодня я опять среди вас в поисках тепла»; вредные и злые наверняка бы замерзли). Тут больше пространств без границ, без деления, условно говоря, на зал и сцену. Здесь тепло и светло – и вовсе не только из-за центрального отопления и всеобщей электрификации.
0

Читайте также в этом номере:

Заслужили (Иннокентий НЕФЕДОВ)
Все работает (Виктор КИМ)
Газета – это мы (Лариса ФЕДИШИНА)
Актеры правильного кино (Александр СЕМЧЕНКОВ)
Горсправка
Поиск
Таймырский телеграф
Норильск