WAP
PDA
Мужская доля
Гость “ЗВ”
|
15 февраля 2011 года, 14:13 Текст: Ольга ЛИТВИНЕНКО
|
Он рассказывает о себе с улыбкой, как бы несерьезно: “У меня всего по два”. Два высших образования. Двое детей. И две командировки в зону боевых действий в Чечню.
| Алексею Дмитриеву 34 года. Он коренной норильчанин, работает начальником участка в одном из подразделений “Норильскремонта” – на предприятии “Электроремонт”. Первый год службы Алексея в армии совпал с вводом российских войск в Чеченскую республику. – Призвали меня в ноябре 1993 года. 13-го у меня был день рождения, а 14-го я уже полетел в армию. В военкомате хотели отсрочку дать, но я отказался – зачем тянуть? Через год после начала службы я поехал в первую чеченскую командировку, на три месяца. – Вы уже знали, что там идут военные действия? – Да. Хотя без каких-либо подробностей. Когда в декабре 1994-го туда вошли первые военные, нас просто собрали на плацу в части (она расположена под Новосибирском, в Бердске) и сказали: то, чего мы давно ждали и опасались, случилось. Начался вооруженный конфликт, который потом вошел в историю как первая чеченская война. – Любая война – средство геополитики, имеющее свою цель. Вы тогда понимали, какая это цель? – Ну что вы. Что я мог понимать в двадцать с небольшим лет? И мы совершенно не представляли, какая была обстановка в Чечне до входа российских войск. Это уже потом, после службы, я стал интересоваться, кое-что читать. Узнал, что началу военных действий способствовал многолетний фактически геноцид русского народа на территории республики. В начале 90-х регион окончательно вышел из-под контроля федерального центра, стал местом сбыта оружия и наркотиков, там массово похищали людей. Русские граждане Чечни вынуждены были бежать оттуда от беспредела и зверств буквально в одних трусах… Все это и стало последней каплей, видимо. – Как вы восприняли новость о том, что вас командируют в Чечню? – Нормально воспринимал. После года службы это уже не было каким-то экстраординарным известием. Наша часть, спецназ воздушно-десантных войск, базировалась в Ханкале. Это один из пригородов Грозного. Оттуда мы выезжали на задания уже в разные районы республики. Все было засекречено, задания мы получали буквально за сутки до операций. Лично я участвовал, наверное, в десятке боевых операций. – Было страшно? – Бывало. Например, когда участвовали в штурме Грозного в начале 1995 года. Неразбериха, темно, со всех сторон выстрелы, не понять, где свои, а где чужие… Алексей не слишком охотно и без подробностей рассказывает о той операции. Чтобы напомнить читателям об обстановке в Грозном в те дни и легендарном штурме чеченской столицы, начавшемся в новогоднюю ночь, 31 декабря 1994 года, и длившемся три месяца, приведем отрывок из воспоминаний одного офицера, участвовавшего в штурме: …На 3 января численность федеральных войск непосредственно в Грозном составляла не более пяти тысяч человек, а боевиков – в два раза больше. Радиосвязь в подразделениях, штурмующих Грозный, была почти парализована из-за царившей в эфире неразберихи. Между подразделениями практически не было взаимодействия, сказывалась неопытность большинства механиков – водителей танков и бронетранспортеров. Смешанные колонны бронетанковой техники растягивались вдоль узких улиц, не имея пространства для маневра. В результате из зданий пехоту и технику расстреливали в упор. Командиры фактически не имели карты Грозного, отсюда и частые “сбои” с маршрута. А если у кого и были карты, то в лучшем случае образца 1980 года, сильно устаревшие, на которых отсутствовали целые микрорайоны. По сути, боевики только и ждали появления бронетехники в городе, действуя по ставшей классической схеме, которую применяли душманы в Афганистане: огонь наносился по головной и замыкающей машинам в колонне, после этого следовал шквальный огонь из окружающих домов по остальной бронетехнике. По основным городским магистралям танки и БМП прорвались в центр города, но, оставшись без поддержки мотострелков, в большинстве своем были подбиты. Фактически мы потеряли эффект внезапности, сложилась катастрофическая обстановка… Сейчас известно, что причиной большей части потерь в первые дни штурма Грозного стали неудачный план командования и отсутствие опыта использования бронетанковой техники в городе. Всего за время штурма Грозного (с 31 декабря 1994-го по 1 апреля 1995 года) потери федеральных войск составили 1426 человек погибшими и 4630 ранеными, 96 солдат и офицеров захвачены в плен боевиками. – Алексей, вы не были ранены? – Нет, мне повезло, не был ранен и остался жив. А вот товарищей потерять пришлось. При штурме очень многие погибли. К примеру, в нашей бригаде было 500 человек, из них погибли около 20 одних только срочников. В Бердске, на территории части, где мы служили, им потом установили памятник. – У вас есть награды? – Медаль Суворова. (После паузы, неохотно.) Но я уже не скажу, за что конкретно. Что-то написано в наградном листе, не помню. (Мы узнали: медалью Суворова награждают военнослужащих за личное мужество и отвагу, проявленные при защите Отечества в боевых действиях; в череде медалей – государственных наград выше нее по рангу только медали “За отвагу” и “За заслуги перед Отечеством”. – Авт.) – Сейчас вы уже можете ответить для себя на вопрос, “кто правее” в этом затянувшемся конфликте на Кавказе? – Трудно сказать. Мы вроде как единая страна, но там совершенно другой менталитет, родовые и клановые отношения… Исторически этот конфликт и не прекращался никогда. Думаю, окончательно прекратить вражду, к сожалению, нереально. – Сейчас в России, как никогда, остро стоит вопрос национальной нетерпимости. После в общей сложности полугода, проведенного вами на войне, вы не испытываете каких-то, скажем так, отрицательных чувств по отношению к тем же чеченцам? – Нет, абсолютно. – Вашей дочери Лене 4 года, а сыну Кириллу – 10. Лена еще совсем маленькая, а вот Кириллу вы уже что-нибудь рассказывали о своей службе в армии? Или намерены рассказать в будущем? – Все мои тогдашние фотографии и видео остались у родственников на материке, так что нечего показать наглядно. Пока я ему только про армию рассказывал. Про боевые операции сын, думаю, пока не способен воспринять информацию. – Сейчас многие родители стараются, чтобы их сыновья избежали армейского опыта. Вы тоже будете этому способствовать? – Нет. У меня адекватное отношение к армии, и я только за то, чтобы мой сын служил. Тем более сейчас служба – всего год, это не срок. |
|
| 0 | Твитнуть |
