В районе Талнахских гор обнаружены четыре сеянца кедра. Начальник научного отдела “Заповедников Таймыра” Михаил БОНДАРЬ определил один из них как четырнадцатилетний, другие – не старше семи-восьми лет. Что означает такая находка в окрестностях Норильска нынешней осенью: продвижение на север границы кедровых лесов, потепление климата или что-то еще, мы спросили у Михаила Бондаря.

– Прежде чем говорить о находках, хочу уточнить у вас, Михаил Геннадьевич, терминологию. Мы привыкли дерево, дающее в сибирской тайге вкуснейшие кедровые орешки, называть кедром. Но, строго говоря, это ведь сосна? – Если уж совсем правильно – то Pinus sibirica, то есть сосна сибирская. Сосна сибирская кедровая, сибирский кедр, просто кедр – по-разному называют. – Хорошо, будем говорить “кедр”, понимая, что имеем в виду сосну сибирскую. Появление кедров в наших широтах – сенсация? – Утверждать, что это сенсация, преждевременно. Я разговаривал по поводу находок с коллегами – специалистами красноярского Института леса, в частности с Александром Бондаревым, а также Александром Шишикиным, который не один десяток лет работает в том числе и по Норильскому промрайону, – здесь в 2002–2003 годах была заложена пробная площадь. Кстати, на ней туристы и нашли две молодые кедрушки. Но не красноярцы их высаживали. Как сказал Александр Шишикин, они сажали кедры в 2000–2002 годах на другой площади, и те не выжили. Мнение специалистов относительно нашей находки: это дело рук каких-то экспериментаторов или случайность. Я тоже склоняюсь к этой мысли. – Может, все-таки птицы или зверушки занесли зерна? – Это могут быть птицы, которые питаются кедровыми орешками, к примеру кукши, вороны. Но сомнительно, чтобы птицы перенесли эти семена почти на 300 километров от плодоносящих кедровников – именно на столько от нас отстоит северная граница кедрового леса. – Один орешек – одно молодое дерево? – Да. Когда я внимательно рассмотрел первый найденный сеянец, выяснилось, что он не один растет. Рядом есть еще особь! Маленькая совсем, ее почти не видно. Складывается ощущение, что там оказался не один орешек, а горстка. Как раз это и удивляет – такую горстку орешков может припрятать, к примеру, кедровка. – Эти птицы здесь водятся? – Кедровки залетают к нам уже достаточно продолжительное время. В этом году сотрудник “Заповедников” Дмитрий Болдырев даже сделал фотографию кедровки на Зуб-горе. В экологии есть понятие “инвазия” – это нехарактерные временные вторжения несвойственных этой экосистеме видов, каковой кедровка и является. Но сомнительно, чтобы она могла перенести в подъязычном мешке орешки на 300 километров. На этом расстоянии она явно найдет себе место поближе. Но полностью исключать эту версию нельзя. В наших краях кедровки не зимуют, они встречаются как раз в летний период, поэтому запасаться на зиму у нас им нецелесообразно. – Все найденные экземпляры кедра оказались около дороги, по которой ходят достаточно много людей. Вполне возможно, кто-то просто рассыпал горсть орешков. – И такое может быть. Хочу обратить внимание, что близко к каждой кедрушке расположены пикниковые зоны. Интересно было бы посмотреть их наличие на аналогичных участках, но пока их там не встречали – ни южнее, ни восточнее. Поэтому я склонен считать, что наши маленькие кедры – это приятное исключение из правил.   – Может быть, этому благоприятствуют природные аномалии? В 2009 году, так же как в нынешнем, очень поздно выпал снег – 14 октября. В 2013-м была большая засуха… – Конечно, в неблагоприятных условиях сеянцы не выросли бы. Интересно, что у кедрушки, которая, по моим оценкам, растет уже порядка 15 лет,  последние два года идет прекрасный прирост – почти 10 сантиметров! Это говорит о том, что она попала в благоприятные условия, прежде всего зимние. Для того чтобы кедрушка давала такой прирост, необходим большой снежный покров. Она растет в таком месте, где снег должен скапливаться и в малоснежный год – на небольшом пригорке, в кустах. Снег хорошо охраняет ее от абразии (истирание ветром и мелкими крупинками снега), которая может повредить надснежную часть растения и даже погубить его: просто сточить кору и хвоинки, которые находятся выше снега.   А что касается аномальных лет – их очень хорошо видно на растении. Я, когда рассматривал годовые приросты сеянцев, на некоторых обнаружил, что они совсем мизерные как раз в неблагоприятные годы – в 2013-м и 2014-м. Я эти приросты даже сразу не разглядел: перетяжки буквально два миллиметра. Интересно посмотреть, как сеянцы будут развиваться именно в естественных условиях. – А когда можно будет говорить, что у нас есть кедры? – Уже есть. Просто о северной границе их распространения говорить рано. Пока она проходит по Енисею в районе Игарки и по восточному берегу Хантайского водохранилища – там обнаружены самые северные куртины плодоносящих кедров. Это достаточно далеко. И хотя одна из наших кедрушек растет уже около 15 лет – это все равно не показатель. Несмотря на то что кедр в экологическом плане достаточно пластичный вид, для него здесь все-таки суровый климат. Поэтому при улучшении условий произрастания ожидать дальнейшее расселение кедра можно по Енисею и берегам Хантайского водохранилища, где граница будет продвигаться к северу. Но это не за год и не за два и даже не за десять, возможно, пройдут сотни лет. Вообще кедр – очень ценная порода деревьев, и, по моему мнению, его мелиорация человеком на широте Норильска благоприятно скажется на внешнем облике окрестных лесов. Другое дело – приживется ли?   Беседовала Лариса СТРЮЧКОВА