Президент компании “Норильский никель” Андрей Клишас в интервью телеканалу РБК отметил, что, несмотря на нарастающие в мировой экономике кризисные процессы, компания намерена выполнять все свои стратегические планы и социально значимые проекты. Подробности беседы – в сегодняшнем номере “Заполярного вестника”.

Средство роста – Андрей Александрович, в вашей компетенции как президента компании находится корпоративное управление. Как обстоят дела в этой сфере в “Норильском никеле” и в целом по России? – На мой взгляд, будет правильным рассматривать корпоративное управление как один из способов повышения стоимости бизнеса, как способ капитализации компании. И никоим образом нельзя его делать, скажем так, целью развития самой компании. Потому что это средство именно для повышения капитализации. И безусловно, каждая компания – так же как и каждая юрисдикция, каждая страна с точки зрения развития корпоративного права, с точки зрения развития соответствующих рыночных процедур, регуляторов и проводимой ими политики – находится на некоторой собственной стадии развития. Я бы сказал, что тот уровень корпоративного управления, который есть в России, является отнюдь неплохим на сегодняшний день. По крайней мере, мы видим, что у нас есть много компаний, которые успешно выпускают вторичные ценные бумаги на западных рынках, и “Норильский никель” относится к таким компаниям. – А что можно улучшить в законодательстве для того, чтобы корпоративное управление поднялось до западных стандартов? Или, может быть, этого вовсе не стоит делать? –  Нужно понять, что есть западные стандарты. Стандарты в корпоративном управлении – это одно. Те правила, которые приняты в той или иной компании, должны способствовать повышению стоимости бизнеса и привлечению инвесторов в этот бизнес. Что нужно для этого улучшить в нашем законодательстве? Безусловно, здесь у нас очень большое поле деятельности. Но опять же, что взять в качестве цели, к чему мы хотим прийти? Если просто переложить какие-то процедуры или правила западного опыта, даже если он положительный, на российский, – это не всегда, наверное, будет работать. Потому что по-разному построено корпоративное право, различается доктрина в гражданском праве. Нужно брать отдельные процедуры и пробовать. Но должен сказать, что правила корпоративного управления в российских компаниях зачастую существенно выигрывают в сравнении с западными. – В чем, например? – Начиная даже с элементарных вещей. Нам с вами, например, кажется невероятным, чтобы акционеры не имели доступа к уставу компании. Для всех российских акционеров, инвесторов в публичных компаниях эти документы открыты. Там бывает и по-другому. – Действительно, элементарные вещи. Здесь мы, безусловно, продвинулись дальше, чем некоторые западные компании. – Да, причем намного. – А если говорить о правах миноритариев, то в этом плане ситуация явно улучшилась в сравнении с девяностыми годами, это признают даже на Западе наши самые ярые критики. Как соблюдаются в “Норильском никеле” права миноритариев? – В “Норильском никеле” права миноритариев соблюдаются. Вообще, все российские компании прошли очень длинный путь в направлении улучшения прав миноритариев и внутренних процедур, которые обеспечивают соблюдение этих прав. Что значит “права миноритариев”? По большому счету, миноритарии должны иметь достаточный объем информации о компании, акции которой они приобретают. – Если говорить о “Норильском никеле”, вы считаете, что миноритарии компании имеют достаточный объем информации? –  Я считаю, что это исчерпывающий объем. Компания раскрывает все, что необходимо с точки зрения законодательства – как российского, так и тех площадок, где мы представлены. Наши корпоративные отчеты на рынке хорошо знают, это высококачественно подготовленные документы. Конечно же, мы работаем над этими документами. Каждый год совершенствуем какие-то процедуры, процесс идет и на уровне совета директоров, и на уровне комитетов. А если говорить о том, что миноритариям не хватает какой-то информации, то нужно разобраться: информации для чего? Чтобы начать какую-то PR-кампанию, может быть, не хватает. Информации для того, чтобы принимать решения, связанные с покупкой и продажей ценных бумаг, достаточно. Для того чтобы принимать участие в управлении обществом, если пакет акций действительно это позволяет: выдвигать и голосовать за представителей в совете директоров, голосовать по крупным сделкам, которые относятся к компетенции собрания, – все эти права соблюдаются. – Протоколы заседания совета директоров компании должны появляться в открытом доступе или нет? – Существуют требования, связанные с существенными фактами раскрытия информации. Все, что подпадает под эти требования, публикуется. Вся информация о работе совета директоров “Норильского никеля” публикуется практически в тот же день, когда проходит заседание. Смотрим меморандум – Идет обратный выкуп акций, который уже наделал много шума. Права миноритариев будут соблюдаться во время выкупа? – Конечно. Действительно, очень много шума вокруг операции, которая достаточно проста. Ведь выкуп собственных акций – это практика, которую широко используют множество компаний, в том числе и западных. У нас есть с ней сложности. Они объясняются в первую очередь тем, что наше законодательство, может быть, в этой части несовершенно. – Есть какие-то изъяны в законодательстве? – Есть, безусловно, то, что можно пытаться исправлять какими-то внутренними процедурами. Но глобально этот вопрос требует решения на уровне исправления каких-то положений закона. Компания делает выкуп собственных акций. У нас есть в законе об акционерных обществах процедура и правила, связанные с выкупом собственных акций. – И они довольно-таки ясно описаны. – Они достаточно ясно и просто описаны. Но эта процедура не подходит, например, для таких компаний, как “Норильский никель”. Потому что у компании большое количество владельцев ADR (американские депозитарные расписки. – Ред.), а ADR не являются бумагами, которые эмитированы ГМК. И в соответствии с российскими правилами мы не можем выкупать у владельцев ADR. И это проблема, которую компания тем не менее решает в рамках выкупа. Мы принимаем заявки от всех владельцев ценных бумаг компании, от миноритарных, крупных акционеров – все имеют право принимать участие в buy-back. Обыкновенные ли акции или депозитарные расписки. Для этого создана специальная SPV, мы работаем с нашими западными юристами, консультантами и банкирами, SPV выкупает все бумаги. И действительно, компания в данном случае делает намного больше, чем российское законодательство это предусматривает. – Андрей Александрович, вы упомянули западных и российских акционеров. Вы их не разделяете? – Нет, просто российские акционеры для нас в первую очередь это физические лица. Те, кто стал акционером еще со времен приватизации “Норильского никеля”, а это очень большое количество акционеров – десятки тысяч человек. Эти люди действительно голосуют на собраниях и присылают по почте бюллетени, когда принимают участие в каких-то корпоративных решениях. Они предъявляют бумаги к выкупу. У нас активно ведется работа с регистратором для того, чтобы обеспечить прием заявок надлежащим образом. Поэтому, когда мы говорим о российских акционерах, в первую очередь речь идет о физических лицах. А наши крупные акционеры, будь то либо группа “Интеррос”, либо компания “Русал”, либо какие-то западные фонды, которые владеют нашими акциями, – это юридические лица, которые также на равных основаниях участвуют в buy-back. Подчеркну, что в рамках выкупа собственных акций компания выкупает и обыкновенные бумаги, и депозитарные расписки, и эти процедуры очень подробно прописаны. Компания выпустила специальный меморандум, который посвящен этим вопросам, где все изложено достаточно ясно и четко. По существу – Ваше отношение к взаимодействию с “Русалом” в связи с меняющейся ситуацией на рынке как-то изменится? – Мы действительно в отношении всех акционеров, и в отношении компании “Русал” в том числе, пытаемся выстроить логичную долгосрочную политику. В первую очередь, конечно же, эта политика направлена на то, чтобы соблюдать права акционеров. Несмотря на весь шум и разного рода заявления компании “Русал”, мы имеем несколько достаточно качественных площадок для обсуждения любых вопросов. Это советы директоров и комитеты. Хочу сказать, что ничего существенного компания “Русал” на советы директоров и заседания комитетов не выносит. То есть у нас в большинстве случаев нет никакого конфликта. Есть иногда просто голосования, которые очень похожи на протестные. Но это дело членов совета директоров, которые так голосуют. В чем суть претензий, я недостаточно понимаю. Акционер, скажем так, не удовлетворен тем, как обстоят дела с его пакетом в “Норильском никеле”. Это некоторая данность. – Но акционер не решает свои неудовлетворенные проблемы внутри компании, в тех структурах, которые вы упомянули, а почему-то выносит это за пределы компании, занимается рассуждениями в западной прессе и делает серьезные заявления, опять-таки находясь на Западе. –  Потому что это PR, это же всегда проще, чем реальной конструктивной работой заниматься. У нас было несколько конфликтных тем – например, размер дивидендов, которые компания должна платить. Ну не должна она платить больше ста процентов прибыли, которую зарабатывает. Это неправильно. Дальше были какие-то конфликтные моменты. Действительно, для содержательных вопросов есть совет директоров, есть комитеты и в итоге есть собрание акционеров. Уже в некотором смысле конечный судья для всех обсуждений, препирательств. Обращаясь к истории наших взаимоотношений, напомню: компания делала несколько предложений, предлагая хорошую премию за пакет. Премия всегда была обоснована нашими экономическими расчетами. Это не сумма, которую мы вдруг, из головы, предлагали. – То есть всегда заранее предоставляли экономическое обоснование? – Конечно, в компании велась серьезная проработка этих вопросов. Их обсуждало правление, обсуждал ряд топ-менеджеров. Вопросы несколько раз выносились на обсуждение в рамках наших корпоративных процедур. Когда мы делаем предложение, очень ответственно к этому подходим. И стараемся структурировать сделку так, чтобы ее можно было осуществить исходя из наших российских правил. Для этого нужны разрешения, необходимые оценки. И последнее наше предложение, которое осталось без ответа, мне кажется, было достаточно агрессивным для “Норильского никеля” с точки зрения оценки. Оно предусматривало очень серьезную премию. Тем не менее положительного ответа от компании “Русал” нет. Но были спекуляции, связанные с тем, какая может быть цена. В прессе называли суммы и в 18 миллиардов... – Даже больше. По этому поводу было даже заявление господина Ротшильда. – Я тоже помню очень интересное заявление господина Ротшильда. По-моему, в интервью газете “Ведомости” он говорил, что будет работать над сближением капитализации “Норильского никеля” и “Русала”. Но никак не удается “Русалу” сблизить капитализации двух компаний. – Господин Ротшильд не давал объяснений, почему не удается это сделать? – Нет, нам, по крайней мере, он таких объяснений не давал. Но, если я правильно помню, вся капитализация “Русала” на момент обсуждения возможных ценовых параметров составляла около 15 миллиардов долларов. И давайте, например, посмотрим стоимость алюминиевого бизнеса компании “Русал”. За время, пока “Русал” владеет пакетом “Норильского никеля”, она росла или уменьшалась? Пусть акционеры алюминиевой компании посмотрят на этот простой вопрос. Вот стоимость их алюминиевого бизнеса, который, по всей видимости, хорошо управляется, имеет замечательную прозрачную отчетность, на Гонконгской бирже компания котируется, – стоимость этого бизнеса росла? Падала? – Она снижалась. – Она, безусловно, снижалась. Многие финансовые результаты, о которых “Русал” рапортует, происходят из стоимости пакета в “Норильском никеле”. – То есть “Норильский никель” дает большую долю положительной отчетности, которая предоставляется “Русалом”? – Безусловно. И то, что “Русал” не хотел продавать весь пакет, мы оцениваем как то, что компания хочет сохранить эту потенциально возможную премию в будущем. Соответственно, наше предложение последний раз было структурировано так, что мы предлагали выкупить только часть пакета. Для того чтобы можно было получить деньги за существенную часть пакета, а с оставшейся частью работать дальше. – Основным аргументом со стороны “Русала” было то, что если бы вы сделали оферту на все 25 процентов, тогда можно было бы продать, а по частям – якобы это дробление. – Если бы у “Русала” сложилось какое-то консолидированное мнение, например, в совете директоров по поводу того, что продавать и по какой цене... – А этого мнения не было? –  Мы, к сожалению, не знаем, есть такое мнение или нет. Но четко понимаем одно: сейчас ситуация на рынке меняется. Компания, безусловно, пересматривает свои экономические базовые, прогнозные параметры. И мы не планируем делать какие бы то ни было предложения в ближайшее время. – Ну что ж, четкий и ясный ответ. Несколько слов о планах компании, на что вы сейчас будете обращать особое внимание. Времена, похоже, предстоят совсем не простые. Как будет себя вести компания в наступающих условиях? – Когда на финансовых рынках присутствует нестабильность, цены на металлы падают, растет стоимость заимствований, первое, что компания делает в такой ситуации, – усиливает работу, связанную с контролем над издержками. Это становится крайне актуальным, и, конечно же, мы будем это делать. Второе: сейчас идет выкуп собственных акций. Мы, безусловно, планируем в соответствии с заявленными сроками выкуп завершить, произвести расчеты с акционерами. Тем не менее у компании принята программа стратегического развития, которую мы будем выполнять. А также актуальные для компании социальные вопросы. Являясь градообразующим предприятием для Норильска и для ряда городов Кольского полуострова, “Норильский никель” несет ответственность за социально-экономическую обстановку в регионе. Эти вопросы мы постоянно держим под контролем. И несмотря на то что в экономике нарастают кризисные явления, все социально значимые проекты мы будем выполнять.   РБК-ТВ. 12.10.2011

Андрей Клишас: “Права миноритариев соблюдаются”