В проекте “Простые истории”, стартовавшем к 80-летию “Норильского никеля”, о времени и о себе рассказывают норильчане, оставившие заметный след в биографии города и комбината. Для “Авторадио” и “Европы Плюс” аудиоистории озвучили заслуженные артисты России Нина Валенская, Лариса Потехина, Сергей Игольников, Сергей Ребрий и артист Андрей Ксенюк. “ЗВ” предлагает своим читателям расширенные версии “Простых историй” как продолжение юбилейного “Хронографа”.

– У меня было целое богатство! Как оно ускользнуло от бдительного ока еще в тот день, когда я прибыла (в 1947-м в шахту из ЦБЛ), я не знаю. Но после, когда мне объяснили, что у меня его обязательно отберут, я приняла меры, чтобы этого не случилось. Это богатство – акварельные краски, цветные карандаши, флакон туши и бумага. В больнице я рисовала для нашего хирурга Кузнецова препараты. Это – иллюстрации к его “научному труду” (все врачи одержимы манией писать “научные труды”) по оперативному лечению энтеритов (заболевание тонкого кишечника) и операциям при выпадении прямой кишки. Эти краски были в моем чемодане. Я их и обнаружила, когда вместо “того света” оказалась на Нагорном. Поселилась я в бараке “лордов”, в углу, на верхних нарах, возле самого окна. А над окном висела... “картина” – должно быть, для того, чтобы придать бараку культурный вид. Откровенно говоря, трудно было создать более нелепый, грубый натюрморт: были там изображены арбузы. Но содержание неважно! Главное – то пространство за картиной, между рамой и стеной. Снизу было видно, что картина пристает неплотно. Я это учла и при помощи блоков из катушек и шпагата сделала приспособление: стоило потянуть за веревку – и коробка с моим “имуществом” взвивалась и... опускалась за раму. Не знаю, Божья ли воля, мое ли счастье... или мамины молитвы, но через все шмоны прошло мое богатство и... уцелело. Какое это было для меня утешение! Я не художник, и мне не приходило в голову попробовать на этом поприще силы. Просто я из семьи, где все – художники. Отец – анималист, замечательно изображал животных, мать вышивала шелками картины, а покойный брат еще в десятилетнем возрасте так поразил художника-передвижника Кузнецова своими батальными картинками, что он пришел к нашим родителям с просьбой: “Дайте мне вашего сына в ученики! Ручаюсь, что он прославит меня как своего учителя больше, чем все мои работы!” Во всяком случае, я и не пыталась: куда уж мне! А тут вдруг выяснилось: какое это счастье – рисовать! Какое это счастье – хоть что-нибудь изобразить хорошее, красивое, непохожее на все то, что меня окружает! И я стала рисовать... Что я рисовала? Как это ни странно – сказки, иллюстрации к басням и вообще всякие детские сюжеты. Это было как противоядие от окружающей меня среды!

Керсновская оставила после себя энциклопедию ГУЛАГа