Однажды один известный человек, выступая по телевизору, сказал, что в каждой семье обязательно должны храниться вещи, которые передаются из поколения в поколение. Они не дадут забыть ни историю наших предков, ни историю нашей страны, и мы не превратимся в Иванов, не помнящих родства.

Еще Пушкин говорил: «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно; не уважать оной есть постыдное малодушие». – У меня сохранились салфетки и полотенца, вышитые еще моей бабушкой, – рассказывала коллега. – В нашей семье есть старинные серьги ручной работы, которые носили сначала моя бабушка, потом мама, – поделилась подруга. – Пианино, напольные старинные часы с боем, сундук, привезенный дедом из экспедиции из Азии, – перечислял свои семейные реликвии приятель, петербуржец в восьмом поколении. Я призадумалась: а что хранится в нашей семье Шимолиных – Метелите? От маминых прибалтийских родителей осталась огромная библиотека. Книги начал собирать еще ее дедушка, адвокат, который интересовался не только юриспруденцией, но и медициной, историей, поэзией и живописью. Хотя с точки зрения современных критериев, библиотека не стоит больших денег, тем не менее она уникальна. В ней есть несколько дореволюционных изданий. Реликвий могло бы быть и больше, но многие книги были утеряны во время Великой Отечественной войны, переездов и дележки между наследниками. Моя бабушка с папиной стороны, Татьяна Шимолина, перед смертью вручила моей маме икону и старый молитвенник. Чем невероятно ее удивила: хранить эти дорогие для нее вещи бабушка почему-то доверила не сыну и дочери, а своей нелюбимой снохе. Икона и молитвенник принадлежали моей прабабушке Ольге. Она получила их в подарок от родителей накануне своего замужества. Мы с мамой как-то подсчитали – было это примерно в 1885–1887 годах. Со смертью Ольги молитвенник и икона перешли ее младшей дочери, Татьяне. Я помню, как бабушка, надев очки, перед сном открывала книгу и чуть слышно читала по ней молитвы. Молитвенник уже тогда был очень старым и подлатанным – хрупкие листочки местами скреплены разноцветными (белыми, черными, розовыми) нитками, картонная обложка обернута железными корочками. Таким он мне и достался два года назад, с заложенными между страниц бумажными закладками. Мама посчитала, что раз я была бабушке ближе, чем она, то икона и молитвенник должны храниться у меня. Тогда же я с изумлением на обратной стороне обложки книги обнаружила написанное карандашом, но уже полустертое слово «Норильск». Кто это сделал и когда – неизвестно. Бабушка умерла, когда я еще училась в университете, и она знать не могла, что попаду в Норильск. Мама тоже в недоумении. Вот так загадку загадала бабуля! Мне думается, моей маме гораздо милее вещи, которые связаны с нами, ее детьми. Она хранит мои первые пуанты (28-го размера), деревянное кривое солнце, которое собственноручно выстрогал и подарил ей на день рождения мой младший брат Роман, а было ему тогда чуть ли не шесть лет, альбомы с нашими рисунками, открытки, подписанные корявыми буквами. Все это вместе с фотографиями лежит в огромной шляпной коробке. Мой брат любит похвастать  этим «богатством» перед своими подругами. Ему, единственному внуку и продолжателю рода Шимолиных, бабушка передала медали и ордена своего мужа Филиппа, который воевал в Великую Отечественную войну и вернулся с фронта с тяжелым ранением ноги. К ним Роман позднее добавил свои награды, полученные во время службы в Чечне. Я дедушку совсем не знала – он умер через два дня после моего рождения, так и не узнав о моем появлении. «Домашние святыни воплощают в себе вечные понятия о чести, вере, достоинстве, долге. Они заставляют нас с почтением относиться к предкам, их добродетелям и заслугам», – любит говорить мамин старший брат. Он развил бурную деятельность в другом направлении: выйдя на пенсию, вдруг принялся за составление генеалогического древа нашей семьи (Метелите). Однако возникли проблемы: Латвия, где они родились, теперь другое государство, и доступ к архивам стал почти невозможен. На помощь пришли родственники из Юрмалы и Риги. Совместными усилиями дошли пока до четвертого колена. Найденные ими предки по мужской линии были в основном нотариусами и адвокатами. Так и повелось с тех пор: все наши мужчины: прадедушка, дедушка, мой дядя и мой брат – получали юридическое образование. Женская линия дала нашей семье филологов и журналистов. Были в нашем роду и репрессированные, и коммунисты, и «предатели», кто ушел с побежденными в Великую Отечественную войну немцами за границу. Каждый раскопанный интересный факт из жизни семьи, какой бы он ни был, только прибавляет дяде сил и энергии. В минуты редкостных удач он «грозится» еще и книгу написать о своих предках. Есть мнение, что человек, который сознательно хранит «преданья старины глубокой» и размышляет над ними, всегда находит в прошлом опору в жизни.