Наверное, он все же должен был стать музейным работником. Московский мальчик Володя ЛАРИН в музеи начал ходить намного раньше, чем в школу. Изумительный, говорит, был палеонтологический музей, тот, старый, что располагался на Ленинском проспекте. Фантастическим называет зоологический музей… В Норильске выпускник МГУ зоолог Владимир Ларин подружился с Музеем истории промрайона еще при Арсении Ивановиче Башкирове, когда экспонаты учреждения умещались в одной комнате Дома техники.

– Я в музей приходил как посетитель, потом меня стали приглашать для консультаций как специалиста, случалось быть дарителем. Теперь я здесь работаю, – обозначает Ларин “эволюционный путь” к должности старшего научного сотрудника Музея истории освоения и развития НПР. Коллеги говорят, что благодаря Владимиру Владимировичу палеонтологическое собрание заметно пополнилось и стало гораздо интереснее. Он умеет подать материал. Что в земле лежало Первая находка на Таймыре, к которой Ларин имеет отношение, датирована 1979 годом. Тогда с группой ученых Института сельского хозяйства Крайнего Севера молодой специалист Владимир Ларин был определен на биостационар на реке Бикаде, где жили присланные к нам из Канады овцебыки. В первые дни экспедиции коллега Ларина Виктор Коптев нашел зуб мамонта. Потом и самому Владимиру Владимировичу не один десяток раз посчастливилось обнаружить что-то интересное. – Довольно много находок мне попало в руки в период работы в заповеднике “Путоранский”, – рассказывает Ларин. – Все это было передано в музей, где таким вещам и положено находиться. Себя коллекционером не считаю – я больше бюрократ. Толк от такого собрания есть, когда существует государственный подход. По-настоящему значимые, важные для науки и образования предметы должны храниться в государевых учреждениях. Палеонтологическая коллекция не самое главное собрание в Музее истории освоения и развития НПР. Думаю, что все эти бивни, плечевые кости, позвонки и части лопатки ископаемых животных в Норильске по-настоящему интересны единицам. Но таких единиц становится больше, после того как они услышат рассказы Владимира Ларина, которому давно хотелось, чтобы в городском музее более разнообразно и емко была представлена естественная история. И конечно, мамонты. – Случай двухнедельной давности. Мы с хранителями музейных коллекций приезжаем в Талнахский филиал, и сотрудники показывают нам кость. Смотрю: чудесная лодыжка мамонта, – говорит Владимир Владимирович. – Забираем ее на описание и обработку. Пока документальное сопровождение будущего экспоната музея короткое: норильчанин, работник ЦАТК, нашел кость на хвостохранилище. Ларин занят научным описанием предмета. И еще одной находки: в прошлом году экскаваторщик принес в экологическую гостиную дирекции заповедников Таймыра на Талнахскую, 22, кусок бедренной кости мамонта. – Чем дольше кость находится в земле, тем больше она минерализуется. Более древние образцы темнее и тяжелее, чем более молодые, – поясняет старший научный сотрудник. – Процесс минерализации не так глубоко их затронул. Многие кости погрызены хищниками. Можно определить, кто это был – песец или росомаха. Иногда кости имеют повреждения неприродного характера, то есть тронуты человеком. Это уже очень интересно, однако собеседник не дает разыграться моей фантазии: – Чтобы не наделать сверхсумасшедших открытий, надо очень осторожно строить предположения. Тем более что каменный век на Таймыре крайне слабо изучен. С мамонтами,  говорит Владимир Ларин, вообще сложная история. То, что появляется из мерзлоты, желательно максимально быстро обнаружить, зафиксировать, изучить. Как произошло с мамонтом Женей, найденным на Таймыре в позапрошлом году. Если бы оперативно его не прибрали, собаки сожрали бы эту уникальную находку, и осталась бы от Жени пара-тройка косточек. К счастью, ученые быстро сориентировались и – надо отдать должное компании “Норильский никель” – были оперативно выделены деньги на вертолет, и экспедиция состоялась. Если этот экземпляр вернется из Питера на Таймыр после обработки, наш район получит суперсенсационный экспонат, убежден мой собеседник. Мамонт Женя – самый уникальный из найденных за последние сто лет. О его собратьях Владимир Владимирович говорит как о живых существах, в настоящем времени. – Мамонт – это модернизированный мохнатенький индийский слон. Более мирный, более круглый, и уши поменьше. Животное имеет великолепную защиту от холода – горб. Древние художники на своих рисунках изображали нечто треугольное на спине этого гиганта, но ученые не были уверены, что это именно горб. Теперь совершенно ясно: у мамонтов, как у верблюдов, он есть. То есть был горб, наполненный жиром. Мамонтенок Женя подтвердил эту гипотезу. В полный рост Уже несколько дней в кабинете сотрудников культурно-образовательного отдела, где мы разговариваем о жизни на Таймыре сорок тысяч лет назад, обитает “младший брат” и тезка мамонтенка Жени. Он, как и два других милейших представителя северных видов – овцебык Гришка и носорог Наташка, сшит золотыми руками Елены Сотниковой. Несмотря на то что эти образцы сделаны специально для детей – их можно трогать, с ними можно играть, – Ларин категорически запрещает называть их игрушками. Это, говорит, высокохудожественные муляжи. В начале сентября Музей НПР представит новый образовательный проект, получивший поддержку в рамках грантовой программы “Норильского никеля” – “Nаше будущее – Nаша ответственность”. Идея, которую с восторгом приняли, принадлежит заведующей культурно-образовательным отделом Лидии Щипко. Над проектом с удовольствием работали несколько сотрудников музея. – А вы не собираетесь предложить свою идею, может быть, какую-то выставку вне плана? – интересуюсь у Владимира Владимировича. – Наш директор Светлана Георгиевна Слесарева – очень демократичный человек в отношении творчества. При этом очень хваткий. Если идея выигрышна и на пользу ее любимому музею, – стоит она в плане, не стоит – Слесарева мгновенно ее подхватит. Так что в этом смысле я не вижу препятствий. Что-то, конечно, может отложить или не принять – это право директора. Значит, идея у Ларина все-таки есть? Да, маленький мегапроект, говорит он и выходит в зал для занятий прикладным творчеством, показывает стену, которую можно использовать для проекта, садится за стол и рисует. Мамонта, конечно: глаз, ухо, бивень. – Разумеется, он у нас мохнатый должен быть, – комментирует рисовальщик и карандашом накидывает на фигуру негустой слой шерсти. – Внутри мы ему нарисуем скелет. Так вот будет лопатка, вот одна косточка, другая. Идею понимаете? – Все это должно быть настоящим? – Да! Потом мы прямо на стену его монтируем. Закрепим бронзовыми кольцами. Что тут сложного при знании предмета и при том, что все необходимое под рукой, – говорит Ларин. – Придется, конечно, повозиться зиму. Зато будем иметь мамонта в полный рост. Если идею одобрит руководство. Лавка древностей Под впечатлением от открывающихся возможностей иду за Владимиром Владимировичем в хранилище, где представлен не только мамонтовый фаунистический комплекс, но и более древние экспонаты – окаменелости морей Таймыра. Взгляд сразу цепляется за что-то круглое, по цвету похожее на кусок руды, только непривычной конфигурации и консистенции. Это, поясняет Ларин, песчаная конкреция древнего моря. Внутри – Владимир Владимирович складывает две половины необычного предмета – оставила след древняя зверушка. Еще один удивительный экземпляр – амонит, головоногий моллюск. Самый близкий его и понятный нам родственник – кальмар. Остатки морских раковин, окаменевших миллионы лет назад. Из интересного Ларин рекомендует череп ископаемой лошади без передних зубов, он обработан по специальной технологии, и кажется, что покрыт лаком. На соседней полке лежит позвоночник мамонта, судя по всему, очень тяжелый, но его так хочется взять в руки и почувствовать, что же это за гигант гулял по нашей земле. Еще один образец, вроде кость, похож на Зуб-гору. – Это ее прототип, – серьезно говорит мой гид и добавляет, что сей образец есть зуб мамонта. Вот он – сидит в челюсти, показывает Владимир Владимирович еще один солидный экспонат и объясняет про строение жевательного аппарата у хоботных. В углу, укутанные как герой фильма про мумию, уложены бивни мамонта – находка тех лет, когда в Норильске рыли котлованы под первые дома в центре города. Чтобы это было интересно большинству, экспонаты надо подавать, убежден старший научный сотрудник Ларин. Например, как на выставке “Территория”, которая уже десять лет неизменно привлекает внимание и взрослых, и детей. Или эксклюзивными экскурсиями в хранилища, какие организовали сотрудники в майскую “Музейную ночь”. – Очень понравилась норильчанам экскурсия, которую мы проводили со Снежаной Негореловой, главным хранителем музея. Ко мне в палеонтологию водили, этнографическое собрание показывали. А ведь технически непросто запустить людей не в экспозиционный зал, да еще отобрать адекватных, чтобы руками не хватали экспонаты, не фотографировали, где нельзя это делать, – рассуждает Владимир Ларин. – Очень серьезные материальные ценности хранятся в музее, тут либеральничать неуместно. Люди, увидевшие уникальные предметы из коллекции, были счастливы, но нашлось и немало возмущенных посетителей, кому не повезло. Руководству Музея НПР пришлось пойти навстречу норильчанам, и Снежана Алиевна и Владимир Владимирович  повторили экскурсию в хранилища для нескольких групп, которые не попали туда в “Музейную ночь” и специально пришли на следующий день. Сейчас многие музеи открывают хранилища для посетителей, это направление очень востребованно. Может быть, к 75-летию Музея истории освоения и развития НПР юбиляры еще раз сделают подарок норильчанам. Тем более что собрание музея постоянно пополняется.