“Заповедники Таймыра” готовятся к подведению итогов первого полевого сезона  в новом формате. 12 ноября назначено заседание научно-технического совета,  на котором специалисты отчитаются об экспедициях лета-2013 и обсудят планы на будущее.  Накануне “Заполярный вестник” встретился с заместителем директора ФГБУ по науке,  доктором биологических наук Алексеем РОМАНОВЫМ.

Хороший год Несмотря на то что Алексей Романов – коренной москвич, не менявший столичную прописку почти полвека, половину из этих пятидесяти лет он провел на плато Путорана. – Плато для меня – родной район, в котором давно веду научные исследования. И вообще я душой расположен к этому месту, – рассказывает ученый об очередной экспедиции на Путораны. – В полном составе из пяти человек мы в течение месяца работали на озере Кутарамакан, в  южной части заповедника “Путоранский”, который теперь входит в ФГБУ. Второй месяц – на севере, это озеро Негу-Икэн. В первом случае – в пределах горной тайги, на севере – в горных тундрах. На озере Кутарамакан, в частности на восточной оконечности, я был в первый раз 23 года назад в конце августа. В этом году – в начале июня, в разгар гнездового сезона. За лето смогли изучить и фауну птиц, и фауну млекопитающих. Ботаник, как ему и положено, занимался исследованием флоры. Район горных тундр мне тоже знаком. На озерах Богатырь и Нералах, расположенных западнее, мне удалось работать полный полевой сезон в 2010 году. Озеро Негу-Икэн стало местом для продолжения исследований, начатых чуть восточнее, что расширило представление о флоре и фауне, редких видах, типичных для этих тундр. – В научной среде вы известны прежде всего как орнитолог. Как себя чувствовало птичье население Путоран этим летом? – Одна из главных задач нашей экспедиции – мониторинг состояния популяции фоновых видов, составляющих основу местных птиц: турухтан, пуночка, рогатый жаворонок, лапландский подорожник, краснозобый конек. Чувствуют они себя прекрасно. Их по-прежнему много. Другое направление орнитологических исследований – виды, занесенные в Красную книгу. К счастью, мы опять видели и кречета, и орлана-белохвоста, и беркута, и белоклювую гагару и даже получили новые данные по их  распространению в пределах плато. Например, нанесли места встреч сокола-кречета на карту, что поможет дальнейшему ведению мониторинга состояния популяции и Красной книги Красноярского края. Она вышла в 2011 году, готовимся к следующему изданию. – От лета-2013  у вас остались только положительные впечатления? – Год хороший. Мышиный – было много полевок, леммингов. Хищники спокойно питались мелкими грызунами, а все остальные птицы чувствовали себя комфортно. В немышиные годы хищники, тот же зимняк, поморники, очень быстро переключаются на мелких птиц, их птенцов, яйца. В этом году все были счастливы и довольны.   Очистить от мусора – В этом году на вас возложена ответственность за научную деятельность не только “Путоранского”, но и всех заповедников полуострова, объединенных в одну структуру. Будут ли изменения в работе “Большого Арктического” и “Таймырского”?   – Приоритеты в научных исследованиях остаются прежними, потому как каждый заповедник создавался под задачи сохранения редких и исчезающих видов и мест их  обитания, характерных для каждой территории. Для “Путоранского” – толсторог, орлан-белохвост, кречет. Краснозобая казарка, овцебык – для “Таймырского”. Для “Большого Арктического” остается задача сохранения приморских арктических участков, где особое значение придается местам обитания белого медведя, чернозобой казарки, гаги-гребенушки, белой чайки и так далее. Главная для всех заповедников задача – мониторинг популяции дикого северного оленя, самой крупной в Евразии. И для всех заповедников, кроме “Путоранского”, остается задача сохранения не только мест гнездования большого количества гусеобразных, но и мест их линьки. Во время гнездования птицы рассредоточены по территории Таймыра не так концентрированно, как в период линьки, когда пернатые скапливаются в определенных точках. Таких точек много. Для нас важно вести учет, оценивать состояние птиц, выживаемость птенцов. Изменения произошли в организационной сфере. Теперь территория, на которой мы будем проводить исследования, суммарно сопоставима с территорией некоторых государств. Кадровая комбинация в новой структуре научного отдела позволит планировать новые направления, проекты и программы. Сегодня мы не можем говорить, что обследован каждый участок “Путоранского” или “Большого Арктического” даже на уровне получения первичной информации. В ближайшем будущем мы сможем получить информацию по всей территории. Мы намерены подключиться к программе очистки побережий Северного Ледовитого океана от мусора. Выясним, где его скопилось больше всего, составим картосхему наших участков, которые оказались замусоренными.   Пометить всех – А насколько хорошо вы знаете территории “Таймырского” и заповедника “Большой Арктический”? – С Арктикой я знаком еще со студенческих лет.  После армии меня взял в свою лабораторию известный полярник Савва Михайлович Успенский. Он отправил меня на Диксон, что стало моим первым знакомством с Таймыром. Затем я два года работал в ледовой разведке, занимаясь авиаучетом белых медведей в восточном секторе Советской Арктики. Это был конец 80-х. Кроме белого медведя зимой считали моржей у острова Врангеля, вели подсчет тюленей, нерп, птиц. На плато Путорана я попал позднее, в 1988-м.  Так что территории всех заповедников, как и виды, там обитающие, мне  хорошо знакомы. – Что было необходимо выяснить тогда о белом медведе в первую очередь? – Надо было понять, сколько их в западном и восточном секторах Советской Арктики. Оказалось, что около 6,5 тысячи. Последний раз я видел белого медведя в 1994 году во время большой российско-шведской экспедиции под руководством академика Евгения Евгеньевича Сыроечковского “Экология тундры-94”. От Мурманска до Чукотки мы шли на ледоколе “Академик Федоров”, с его борта я и увидел хозяина Арктики. Во время этой экспедиции я занимался в основном  птицами арктических островов. – В чем сегодня нуждается Арктика? – Наука давно вышла на новые рубежи с точки зрения методики исследования, и, конечно, сейчас очень важно добиться выхода на нормальные  объемы мечения животных спутниковыми пере- датчиками. Когда сигнал передается на спутник, а специалист по компьютеру определяет, куда движется объект. В 2006 году с помощью “Норильского никеля” на плато Путорана мы пометили пискулек – редкий вымирающий вид гусей. В этом году метили краснозобых казарок на территории, сопредельной с заповедником “Таймырский”. Поддерживал “Норильский никель” и проекты “Большого Арктического” с мечением белого медведя. Исследования с помощью спутниковой телеметрии следует продолжать. – Что вы скажете о сегодняшней команде научников “Заповедников Таймыра”? – Команда сформирована из специалистов-биологов, проработавших многие годы на Таймыре, имеющих большой опыт в публикации научных работ. Как заместитель директора по науке, я хотел бы только расширить этот список за счет специалистов аналогичной квалификации и возможностей. Летопись природы в этом году получается объемной и насыщенной. В нее войдут материалы, полученные в “Путоранском”, на территории заповедников “Таймырский” и “Большой Арктический” .   Самому интересно – Каких птиц особенно любит биолог Алексей Романов? – Мне нравятся ястребиные совы. Когда-то их содержал в живом уголке Владимир Владимирович Ларин. Люблю маленьких, красного цвета чечевичек, поющих “Витю видел?”. В горной тундре обращают на себя внимание черно-белые пуночки, живущие в скалах среди огромных базальтовых глыб, где ничто не растет, а они всегда веселые и жизнерадостные. За кормом для птенцов пуночки летают вниз на метров 300. Много красивых куликов. В 2010 году на плато Путорана нашли популяцию песочников-красношеек. Раньше гнездовья этого кулика были известны только на Восточном Таймыре. Около 200 пар. На ноге одного песочника был флажок, которым метят куликов в Австралии. – Помимо работы в поле находите время почитать или послушать музыку? – Как-то получается, что я и мои напарники – люди спокойные, ровные, любим тишину, и лишняя информация нам не нужна. Работы много. Делаем записи. Кто-то, например Сергей Павлович Харитонов из РАН, возит с собой компьютер на солнечных батареях и через три месяца публикует свои доклады. – Женщина в экспедиции по-прежнему считается плохой приметой? – С одной стороны, я всегда следовал рекомендации профессора Успенского: никогда не брать женщин в экспедиции. А с другой – во всех экспедициях со смешанным составом все было прекрасно. – Известно, что вы еще и лекции в МГУ читаете. – Три года назад я защитил докторскую диссертацию, и в конце 2011-го меня пригласили на кафедру биогеографии. Читаю зоогеографию, то есть географию распространения животных. Часть курса посвящена исторической биогеографии. Мне интересно это самому и интересно делиться тем, что знаю, с подрастающим поколением. Это позволяет систематизировать многие собственные наблюдения, результаты чтения трудов других исследователей. К тому же эти лекции либо напрямую, либо косвенно связаны с регионом моей деятельности – это горные системы и Арктика. – У вас серьезный список научных работ, монографий. Что на очереди? – Должна выйти фотокнига “Плато Путорана – жемчужина Российского Заполярья” со снимками сотрудников заповедников “Путоранский” и “Таймырский”. До конца года планирую сдать уже готовую монографию по своей докторской “Птицы гор Северной Евразии”. Это зоогеография птиц, которые живут в горах от Полярного Урала до Чукотки.

Возможно, этот снимок вошел в фотокнигу “Плато Путорана – жемчужина Российского Заполярья” Исследователю в экспедициях приходится не только снимать, но и писать